Герострат башня Поклонной горы архитектура
Tomchin.ru Информационно-аналитический портал
События  |   Аналитика  |   Актуально  |   Авторы  |   О проекте    Герострат башня Поклонной горы архитектура
Герострат башня Поклонной горы архитектура Налоги, которые нас выбирают Герострат башня Поклонной горы архитектура Какие нам нужны рабочие Герострат башня Поклонной горы архитектура
Город
Россия и Европа Бизнес Герострат башня Поклонной горы архитектура Общество Герострат башня Поклонной горы архитектура
Герострат башня Поклонной горы архитектура Герострат башня Поклонной горы архитектура
Герострат башня Поклонной горы архитектура
Эльвин Калинин
Место технопарков в развитии России как инновационного общества
 
Олег Вите
Большевистский переворот и современная Россия
 
Игорь Липкин
Саморегулирование в оценочной деятельности
 
Григорий Томчин
Эффект 1917 года. История забывается, проблемы остаются
 
Санкт-Петербург. Путь в XXI веке
Идеология новой России
Автобиография
Поиск на сайте:
 
 только в данном разделе
Fineday.ru
okkervil

Аналитика

27.10.2006
Григорий Томчин: Инвестиционная привлекательность как болезнь

Смертельное финансовое давление

 

Петербург не является исключением из любых территориальных образований России: нет денег – плохо, есть деньги – тоже плохо. Это кажется нелепым только на первый взгляд. Как большие деньги могут быть злом, если мы то и дело слышим о необходимости привлечения инвестиций? Но много денег в ситуации, когда и в городе, и в стране не решены ключевые вопросы (вопросы, касающиеся недвижимости, транспортной инфраструктуры, финансовых условий) приводят к очень серьезному финансовому давлению, под которым могут быть приняты весьма разрушительные для будущего Петербурга решения.

Нынешний безудержный рост цен на жилье, подогреваемый программой «Доступное жилье» (строители вынуждены увеличивать свои затраты), приводит к тому, что строительный комплекс требует все более и более выгодных – дорогих – мест. Получение и обустройство этих выгодных мест – ни что иное, как уплотнительная застройка в историческом центре. При всех запретах и ограничениях строительный комплекс эти места завоевывает: медленно, но верно разрушается архитектурное единство исторического центра города. Для Петербурга это означает не только снижение потенциальной прибыли от туристов, но и потерю исторического предназначения, то есть, по сути, – смерть.

Сегодня все больше город сжимает порт, заводы - где были там и находятся, хотя о необходимости вынести промышленные зоны за пределы центра беспрестанно говорится последние годы. Более того, спекулятивная поправка к Земельному кодексу, которая еще не принята, но о которой все знают (при изменении профиля каждый завод должен будет оплатить 80 процентов кадастровой стоимости земли), еще более усугубляет ситуацию. И все вместе - давление строительного комплекса, чиновничья неповоротливость, неопределенная программа действий, касающаяся архитектурных памятников, - приводят к понижению значимости зданий-памятников, к их утрате. Финансовое давление не оставляет возможности для принятия продуманных архитектурных решений… И вот мы уже почти видим так называемый «Монблан» у гостиницы «Санкт-Петербург», уже строится жилье в Приморском парке победы, уже вроде как принято решении о возведении 500-метрового небоскреба напротив Смольного собора…. И процесс этот, кажется, сдержать невозможно.

И здесь виноваты все: и радикалы охраны памятников, которые ничего не хотят предлагать, и строительный комплекс, который не видит перспектив (даже перспектив своей капитализации, поскольку, уплотняя застройку, разрушая целостность исторического центра, он уменьшает свою капитализацию), и городские власти, которым сейчас и здесь легче принять простое решение, которое потом погубит город, чем думать над сложными.

Сегодня требуются радикальные меры. Четкое определение миссии города и перспектив его развития. В Петербурге есть громадные площади, сравнимые по размерам с центром города. Эти площади могут быть деловыми районами, на них можно строить коммерческое жилье, их можно открыть для туристов, не разрушая при этом ни силуэт мегаполиса, ни его культурное значение.

Простых решений быть не должно, но и сложные уже лежат на поверхности.

Мы имеем колоссальный район за Обводным каналом, район, где нет ничего, кроме промпредприятий, рельсов и складов. Мы имеем колоссальный район порта, который находится  практически в центре города. Мы имеем заходы на Выборгской стороне – набережные Невы. Все  это требует модернизации, способной дать новую жизнь промышленным районам и расширить пространство красивого и комфортного центра. Нужна ясная и четкая программа, экономически обоснованная. Я не сторонник лоскутного законодательства, но, тем не менее, опережающими темпами можно принять федеральный закон о Санкт-Петербурге, который позволит решить очень многие вопросы, не решаемые на федеральном уровне из-за разнокалиберности территории России. Все это можно отразить в федеральном законе о Санкт-Петербурге. Нужно понять, что мегаполис таких размеров и с такими проблемами может и должен быть особой заботой российского законодательства. И это нужно не столько и не только Петербургу,  сколько всей России. Развитие Петербурга может и должно стать прорывом в экономике нашей страны. Тогда значение сингапуров и гонконгов, кейптаунов и шанхаев потускнеет на фоне мировой славы нашего города.

Петербург вполне способен дать России экономический проект, а Европе – новую культуру. Этого хотел Петр, на эту цель призваны ориентироваться нынешние лидеры города: президент  и губернатор.

           

Избежать славы Герострата           

 

Последние три года город стремительно преображается. Действительно, идет большое строительство, действительно, наблюдается некая забота об историческом центре, действительно в Петербург приходят деньги (и не только бюджетные, но и деньги рынка). Все это так, и всему этому нельзя не радоваться. Неплохо, например, прошел конкурс по Новой Голландии - победил интереснейший архитектор. Да, Норманн Фостер знаменит в том числе и спорными новациями, но свое доброе имя он заслужил не ими, а реставрацией центров великих городов. Трафальгарская площадь, Рейхстаг – уникальные произведения архитектуры, памятники культуры, возвращенные усилиями Фостера в современную жизнь городов, предмет восхищенных взглядов туристов.

В Петербург приходят деньги - большие и очень большие,  - и появляются проекты - хорошие и разные. Но заказчики этих проектов, как правило, более озабоченны собственной славой, и менее – интересами города, его имиджем и судьбой. Хочу напомнить, что самая известная в мировой истории попытка увековечить себя в области архитектуры – это «подвиг» Герострата. Герострат своей цели достиг – его помнят все. Но храма Артемиды больше нет. Не хотелось бы, чтобы наш город по вине одного-единственного необдуманного решения разделил судьбу храма Артемиды.

Да, нужны новые архитектурные находки, нужен так называемый «прорыв архитектуры в городе» (без новых памятников старая архитектура тоже не живет). Но делать это следует с учетом сложившихся эстетических предпочтений, и, главное, с учетом таланта архитектора, его гения. А в Петербурге в значимых местах ключевые здания должны создавать именно гении. Нет нужды повторять то, что уже существует. Петербург противоречив, и самый известный архитектурный парадокс города – Дворцовая площадь, где соседствуют два взаимоисключающих архитектурных стиля. За сто с лишним лет, которые прошли между постройкой Зимнего дворца Растрелли и Главного штаба Росси, архитектурные взгляды изменились радикально, но результатом такого вопиющего смешения стилей стал законченный и стройный архитектурный ансамбль.

Только ретроград будет возражать против прихода в город талантливого архитектора и строительства им башни в 300, 400 или 500 метров. Удивляют только действия заказчика, который сам, без архитектора, определяет, где именно нужно строить. Место напротив Смольного – это место, перекрывающее традиционные панорамы. Поэтому если заказчик решил строить только здесь – на месте бывшей крепости Ниеншанц - он должен дать свободу архитектору и не требовать от него буквального следования своей прихоти – создания башни «вот такой ширины, вот такой вышины». Пускай архитектор покажет, что он может сделать именно на этом месте, с учетом всей архитектурной предыстории города. Это не означает искусственных ограничений:  пусть художник предлагает, а потом -  нужно смотреть и принимать проект. Сейчас же, когда все говорят о готовом решении, когда уже есть параметры башни, – проекта-то никакого нет! А если архитектор сам придумывает свой уникальный проект, изучает город, как изучал его Росси, чтобы построить рядом с Растрелли, тогда результатом может стать еще один памятник архитектуры. И пусть тогда строит! Может это будет 500-метровая башня – и он ее построит, и покажет, что это хорошо. А может быть, и нет.

А если у заказчика появится желание построить 500-метровую башню (и это тоже право заказчика), тогда необходим архитектор, который выбрал бы для этого проекта подходящее место. И такие места есть! И даже я – дилетант -  могу предложить две точки для такого строительства. Может быть, нужно строить не одну, а две башни сразу: первую - в районе Комендантского аэродрома или Поклонной горы, вторую – на Юго-западе, в районе Южно-Приморского парка.  И они впишутся в пейзаж города! Но, повторяю, это не предложение поменять место проекта! Мы просто должны освободить архитектора от пут, когда есть сверхзадача - создать уникальное здание.

Иначе говоря, либо заказчик задает форму – «хочу такую форму, такую высоту»,  - и тогда он не ограничивает архитектора, тогда архитектор (и город за этим должен следить) выбирает место будущего строительства. И этот выбор архитектора происходит совместно с городом, и тогда можно говорить и о геологии, и о занятости этих мест, и тогда определяется цена. Либо заказчик задает место, но не ограничивает форму. Тогда мы можем получить произведение искусства.

Я думаю, что у городских властей хватит интеллигентности, вкуса, знания истории и мировой культуры, чтобы именно так сформулировать условия для заказчика. Да, в городе нужно творить, город живой. Но творить нужно сильно, с умом и тактом, как творили все 300 лет, практически не допустив ни одной ошибки. Обидно  получить славу Герострата. Тем более, сейчас, когда от сохранения Петербурга как уникального архитектурного комплекса, как привлекательного туристического центра, так много зависит - его развитие, его процветание, его будущее. И, к сожалению, эта слава – слава Герострата – достанется не заказчику (о нем никто и не вспомнит), а губернатору – лицу города и символу его власти.  И тогда уже никто не вспомнит, кто на самом деле повлиял на принятие того или иного решения. Эксперименты с имиджем такого города как Санкт-Петербург опасны не только в историко-культурном смысле, но и с точки зрения стабильности той части российского общества,  которая составляет особый культурный менталитет, отвечающий главной  миссии Северной столицы – быть окном в Европу. И это окно не должно быть пластиковым, даже если его предложили по очень выгодной цене.    

 

Григорий Томчин,

член Общественной палаты РФ, председатель Экспертного совета по охране недвижимых памятников культуры, президент Фонда поддержки законодательных инициатив, член Общественной палаты  РФ

 

10.08.2006

 

 

Внимание!
При перепечатке материалов данного сайта активная гиперссылка на tomchin.ru обязательна.

Аналитика
29.10.2007
Григорий Томчин о городской политике Валентины Матвиенко

28.09.2007
Григорий Томчин. Пять лет, которые могут изменить город

07.08.2007
У Григория Явлинского появилась оппозиция

25.05.2007
Технопарки: Чиновники не учли, что программисты привыкли к дистанционной работе

22.03.2007
«Единая Россия» позволила сенатору Сергею Миронову остаться «питерским»

Другие материалы >>>

Подписка на новости:
 
Подписка на анонсы публикаций: