|
Пирамида неограниченных возможностей
Если мы сегодня внимательно посмотрим на систему образования и построение отечественной науки, то становится совершенно ясно: все элементы пирамиды присутствуют: вот среднее всеобщее образование, вот вузы, вот научные школы, вот наука…. Но все они разрозненны, между ними лакуны и пустоты, вся система неустойчива, и, как результат, неэффективна.
Принцип пирамиды лежит в основе очень многих построений человеческого общества. Пирамида власти, пирамида потребностей, финансовые пирамиды… Может и не стоит обожествлять эту египетскую находку и приписывать ей необычные свойства, но использовать простоту и наглядность пирамидальной структуры просто необходимо, в особенности, при описании таких важнейших систем, как научное познание, как создание условий для развития науки в сегодняшних условиях. Вершина пирамиды – наивысшие достижения науки, прорывные знания, устремленность в будущее, а ее основа – всеобщее образование, которое поставляет наверх лучшие кадры. При этом каждый блок, каждое звено структуры надежно связаны между собой, обусловлены друг другом, неразрывны. Это условие обязательно, поскольку иначе пирамида рухнет.
Если мы сегодня внимательно посмотрим на систему образования и построение отечественной науки, то становится совершенно ясно: все элементы пирамиды присутствуют: вот среднее всеобщее образование, вот вузы, вот научные школы, вот наука…. Но все они разрозненны, между ними лакуны и пустоты, вся система неустойчива, и, как результат, неэффективна. Реорганизация науки и образования должна идти не по мифическому пути устранения коррупции и взяточничества или повышения уровня образования за счет ЕГ. Все эти «большие проблемы» - коррупция и низкий уровень образования, не просто частности, а лишь побочный эффект общей разбалансированности системы. Необходимо восстановить утраченные связи, сформулировать четкую логику построения среднего, высшего образования и науки, в которой бы каждая ступень опиралась на предыдущую и была востребована следующей. Это невозможно сделать, не определив главную цель, не начав с «вершины».
1. На острие.
Что находится на вершине? Прорывные исследования, область, как мы это называем, фундаментальной или академической науки. Высшая каста. Ниже – прикладная наука, а где-то там, уже в серединке, ближе к основанию, – вузовская - упражнения доцентов и аспирантов, практика для студентов… Не много ли разновидностей «науки»? Или же, напротив, хорошо: больше науки, хорошей и разной? Один вопрос: где между ними границы, как разделить области исследований, где четкие критерии? Их нет. И вот уже возникают «пустоты» и «лакуны», точки пересечения интересов, дестабилизация. Построение пирамиды закончилось ее крахом, даже не начавшись. Чтобы двигаться дальше, необходимо разобраться. Известно, что даже легкое недопонимание терминов очень часто являлась причиной серьезных ошибок.
Дело в том, что деление на фундаментальную, вузовскую и прикладную науку произошло достаточно случайно и не является обоснованным. Строго говоря, термин фундаментальная наука - это перевод с английского. Когда в Советском Союзе был запущен первый спутник, раньше, чем американский, то в Соединенных Штатах был доклад об отставании от СССР в базовых отраслях науки. Перевод этого доклада – слово «базовый» в слово «фундаментальный», и привело к этому делению, так как мы использовали их доклад для нашего пиара. Вот так и появилась наука фундаментальная, сразу получившая высокий статус. Но статус - это еще полбеды. «Фундаментальная наука» постепенно оказалась синонимом «засекреченная» - ведь все, что казалось стратегически важным, выводилось из общего пользования. А известно, все, что является передовым – является и стратегически важным. Так, разделение науки на фундаментальную и не очень привело к засекречиванию наиболее перспективных научных исследований, что со временем сформировало гигантский разрыв между фундаментальной и прикладной наукой. Это произошло даже чуть раньше, но не было так обозначено. Появившийся термин зафиксировал фактическое положение дел уже в языке. У нас была наука на оборону, и так, остатки на все остальное: в вузах, в отраслевых, не оборонных НИИ, в лабораториях предприятий. И финансирование осуществлялось соответственно приоритетам. Нет ничего удивительного, что наши лучшее вооружение было оснащено примитивной электроникой: дело не в экономике и заводах, а в элементарном отставании прикладной науки от, так называемой, «фундаментальной».
Термин же «вузовская наука» и вовсе ничего не говорит об отраслях и направлениях, а фиксирует лишь место сосредоточения «ученых голов». И, как следствие, финансирование по остаточному принципу и соответствующее отношение. А как может быть иначе, если все передовые достижения засекречены, и студентам и преподавателям, за редким исключением, недоступны? В результате, мы получили огромнейший разрыв в научных школах между вузами и НИИ, между отраслевыми НИИ и академическими институтами. Вот и еще одна лакуна, пустой пролет, отсутствие ступени. Без ее восполнения невозможно движение вперед. Новые кадры просто не пройдут - «не допрыгнут». Каким бы широким не было поле научного поиска, работать на нем лучше сообща, передавая добытые знания по цепочке. Преемственность поколений в науке решает все.
И совершенно очевидно, что отечественная наука выиграет только в том случае, если мы не будем делить и сокращать, а начнем объединять. Спор о том, какая наука «нужнее»: академическая, вузовская или отраслевая – не имеет смысла. Наука бывает только одна – передовая, в которой работают лучшие умы, вокруг которой формируются сильнейшие научные школы, которая привлекает лучшие головы со всего света и имеет возможность обеспечить ученых всем необходимым. Чтобы это было так, важно выстроить единую систему, а не формировать «делянки» для вузов, отраслевых и академических НИИ. Делается это просто, и как мы это любим, «сверху».
Принципиальный момент в формировании системы – распределение заказов на исследования. Логика примитивна: есть заказ на научные исследования – есть финансирование – есть работа у ученых – есть потребность в научных школах – есть смысл существования вузов. Таким образом, формирование системы идет в зависимости от того, кто и как решает, кому брать на себя функцию исследователя. При этом мы имеем дело с тремя видами заказов: исследования перспективные, исследования по заказу государства, исследования прикладные. Как мы уже выяснили, наука у нас одна, а вот тематика исследований может быть разная.
В первом случае, должна быть выделена в бюджете, и это опять таки бюджетный кодекс, строка, называемая «финансирование фундаментальных исследований». Но в этой строке не должна быть указана тематика исследований. Это финансирование чистой науки, которое должно поступать в Российскую Академию наук и Российская Академия наук должна сама определять направления и тематики этих исследований, без утверждения в бюджете. Академия наук выступает заказчиком этой тематики, на которую естественные исполнители подбираются по общему законодательству, на конкурсной грантовой основе. А принимать или не принимать проделанную работу должен Президиум РАН с учетом мнения всей научной общественности. Интеллектуальная собственность, полученная в результате данных работ, государству не переходит. Это позволяет развивать так называемую базовую науку и балансировать ее, исходя из мировых знаний.
Во втором случае, тематику научных исследований определяет заказчик-государство. Академия наук принимает участие в распределении тематик, выступает в качестве эксперта и конкурсной комиссии, определяя, кто будет выполнять работы. Распределение осуществляется также на грантовой основе.
В третьем случае, когда тематику прикладных исследований заказывает бизнес (возможно участие государства), Академия наук также выступает в качестве эксперта, конкурсной комиссии и участвует в распределение тематик. По итогам работ бизнесу передается право на результат.
Если мы выстраиваем систему распределения грантов на исследования таким образом, то мы учитываем интересы всех сторон: общество получает развитую науку, движение которой определяется мировыми тенденциями, государство – необходимые в данный период времени актуальные исследования, а экономика – инновационное развитие, поскольку бизнес получит в свое распоряжение и интеллектуальную собственность (новые разработки и достижения), и право на их включение в оборот, возможность запуска и внедрения.
2. Вниз по лестнице, ведущей вверх.
Возникает вопрос: кто принимает участие в конкурсах на исследования? Простой вопрос, ответ на который подразумевает принципиально новое построение системы образования, решение вопроса разделения науки и гарантии сохранения отечественных научных школ. Правом на участие в конкурсах, в распределении грантов должны иметь только аккредитованные высшие учебные заведения. При этом сильные действующие, научно-исследовательские, в том числе, академические институты выступают в качестве контрагентов для вузов.
Если мы ставим такое ограничение, то очень быстро мы получаем вместо нынешних разношерстных вузов костяк из крупных и мощных с научной точки зрения университетов. Такая постановка вопроса ведет к резкому укрупнению вузов, причем укрупнению логичному, естественному, а не навязанному сверху. Это дает огромный стимул для развития вузов, повышает их престиж в мире, запускает механизм объединения отраслевых НИИ и университетов.
Вместе с тем, только одним этим решением мы снимаем сформировавшееся за годы существования «параллельной» науки противоречия: наука в вузах становится в приоритете, и преподаватели, которые готовят новые кадры, оказываются вовлечены в научную деятельность на самых передовых ее рубежах. Таким образом, принципиально меняется качество образования, которое становится более актуальным, и, соответственно, востребованным, в том числе, и на мировом образовательном рынке. При этом, речь идет как об абитуриентах, так и о преподавательских кадрах.
Сосредоточение науки вокруг центров образования – это разумно и естественно, это обеспечивает непрерывность передачи знаний, формирует наилучшие условия для поиска и воспитания новых научных кадров, гарантирует сохранение и развитие научных школ.
Что касается критериев отбора вузов на участие в конкурсах, то это отдельный разговор. Очевидно, что на первый план выходят такие критерии, как наличие академиков и член-корреспондентов РАН в преподавательском составе вуза, опыт научно-исследовательской деятельности в заявленном направлении, патенты и т.д. Но при этом огромное значение приобретает вступительный конкурс и рейтинг среди абитуриентов. Только успешный вуз, прежде всего как школа, как образовательное учреждение, имеет право претендовать на научную деятельность.
Таким образом, мы формируем условия для укрупнения вузов, для их развития в сильные научно-исследовательские и образовательные центры.
Дополнительным стимулом развития таких центров должны стать и технопарки. Сегодня, когда только формируется концепция технопарков, важно определить, что для эффективной работы технопарка обязательно участие аккредитованного высшего учебного заведения, Причем, совершенно не обязательно строить технопарк на территории вуза, но вот с точки зрения деятельности технопарка присутствие высшего образовательного учреждения – обязательно.
Почему формировать технопарк лучше всего на базе высшего учебного заведения? Лучше и для вуза, и для бизнеса? Потому что именно в вузах есть специалисты в разных областях науки, а изобретению нужна экспертиза, нужны проекты, рабочие чертежи, нужен свежий взгляд и строгая научная проверка. С другой стороны, вузы вместе с технопарком получают уникальную возможность участия в материальном производстве на самом передовом техническом рубеже. Ключ к жизнеспособности подобных технопарков в том, что создается отдельная коммерческая структура, где вуз является одним из учредителей этой коммерческой структуры, и управляет ею не вуз, а предприниматели, которые уже показали свой успех в бизнесе, и которые этот бизнес считают своим основным. Главное, что технопарк – самостоятельное, коммерчески успешное, эффективно предприятие, которое «делает деньги» на высоких технологиях и инновациях, и самим своим существованием дополнительно стимулирует развитие вуза.
Таким образом, развивая университеты, как комплексные научно-исследовательские и образовательные центры мы не только формируем условия для нормального функционирования образовательного учреждения (достаточное финансирование, занятость в науке ведущих кадров, обеспечение практики исследований для студентов), но и сохраняем главное: принцип российского образования, направленного на создание универсального специалиста.
Широкая базовая (фундаментальная) подготовка и возможность совершенствоваться в самых различных областях (кто ограничит тематики грантов и идей технопарка?) формирует уникального специалиста, способного перенять любую специфику в своем секторе образования, переквалифицироваться в любую специальность в близкой области знания. Эта особенность отечественной высшей школы сформировалась не за один год, и разрушать ее в попытках выдержать конкуренцию с системой подготовки узкоспециализированных специалистов, принятой в большинстве европейских стран, – неверно. Мы не сможем конкурировать с системой образования, заточенной под специалиста в узкой области. Зато мы уже давно успешно выигрываем в подготовке специалистов, способных комплексно видеть проблему и решать ее, выходя за рамки одной узкой специальности и полученных навыков. Именно за это ценят российских профессионалов, и именно это надо делать своим конкурентным преимуществом.
3. У подножия: всеобщее среднее образование.
Последняя (или первая) ступень структуры: всеобщее среднее. Когда мы говорим о высокой науке и верхнем образовании, мы отчетливо понимаем – без гарантированного всеобщего среднего образования их не будет. И здесь не требуется каких-либо революционных решений и ярких находок. От всеобщего среднего образование нужно только одно – чтобы оно было! И здесь все должно быть просто, четко и незыблемо. Но, к сожалению, среднее образование тоже может быть разным. И если не существует логики построения образовательной системы, ему тоже может грозить и дестабилизация, и деградация.
Сегодня все крутиться вокруг финансирования образования: мол, было бы в школе больше денег, образование было бы лучше. Но суть конфликта не в отсутствии средств, а в несоответствии ожиданий общества от образовательной системы ее результатам.
Несмотря на то, что по экономическим показателям мы попадаем в ранг «стран развивающихся», по уровню образования мы находимся в привилегированной категории развитых. И как полагается в развитых странах, высшее образование для большинства становится общепринятой нормой, а не счастливым исключением. Соответственно, общество недвусмысленно дает понять, что его устраивает только то качество среднего образования, которое гарантирует поступление в вуз, которое обеспечивает получение следующей ступени образования. Выполнить это требование школа не в состоянии. И не по причине недостаточной квалификации и ограниченных возможностей. Причины объективны. Но общество однозначно реагирует на несоответствие: конфликты, неудовлетворение, напряженность. И совершенно очевидно, сколько бы мы не совершенствовали школу, выполнить этот общественный запрос - «поголовное высшее» - она не в состоянии, сколько бы средств не было потрачено. Соответственно, необходимо изменить саму постановку вопроса.
Необходимо определить критерии и границы гарантий.
Если государство говорит, что оно гарантирует «всеобщее обязательное образование» значит, оно совершенно четко знает, сколько и где, в каком регионе, городе, районе, муниципалитете, у него будет учиться учеников, сколько школ и учителей ему понадобиться. Если государство говорит, что оно гарантирует «среднее образование» (честнее сказать – «усредненное, одинаковое для всех»), то значит, оно совершенно точно знает, какие нужны учебники и какие учителя. Следовательно, государство совершенно четко знает, сколько ему нужно на это денег. И эти деньги должны быть заложены в федеральном бюджете, так как среднее образование гарантировано конституцией.
Гарантируется именно это: среднее, всеобщее, обязательное образование. И больше ничего. Все остальное: талантливые дети, специализированные школы, и так далее, и тому подобное - по другим статьям бюджета.
Соответственно и граждане понимают, что они могут требовать от государства и школы, а о чем они должны беспокоиться сами. В этом случае, снимается социальная напряженность и открывается поле для формирования дополнительной системы взаимодействия «школа – вуз», с точки зрения целевой подготовки абитуриентов. (Еще один кирпичик, связывающий высшее и среднее образование, скрепляющий конструкцию). При этом сохраняется целостность системы, потому что вот такое всеобщее среднее образование государство гарантирует полностью и беспрекословно.
Зная, сколько и на какое количество учеников нужно денег, государство может рассчитать сумму, которая требуется на одного ученика в год. И финансировать не образование вообще, а текущее образование конкретного ученика. Осуществляется это через договора родителей и школы: школа получает финансирование из федерального бюджета исходя из того, сколько учеников она будет обучать.
Таким образом, выстраивается схема финансирования, которая одновременно определяет и задачи образования, и его границы и рамки. Исходя уже из этой данности, можно двигаться дальше: соотносить условия школьной программы и требования вузов. На эту систему уже может накладываться дополнительное финансирование: развитие образования, программы по обучению талантливых и одаренных детей и так далее, и тому подобное.
Для образования, гарантированного государством, необходима четкость: текущее образование ученика по всей стране должно быть одинаковым, и необходимо его гарантированное финансирование из одного источника – федерального бюджета. Осуществлять текущее финансирование разумно не через РОНО, регионы или муниципалитеты, а «через» отдельного ученика: родители выбирают школу, заключают с ней договор на определенный срок обучения, директор отсылает договора в казначейство и на всех учеников получает финансирование из федерального бюджета. В силу того, что казначейское исполнение бюджета наиболее надежно, деньги по дороге не разворовываются и не отсылаются на другие статьи расходов. Правда, при такой схеме остается вопрос с территориями, где низкая численность населения. Понятно, что школа, где обучается 15 человек, потребует дополнительного финансирования. И оно должно быть, если государство развивает данные территории – это другая статья расхода.
Эта же схема «деньги за учеником» может реализовываться и в вузах. Ректор должен быть уверен, что если его вуз набирает большое количество будущих студентов, то со стороны государства придет и определенная сумма на их обучение. Пока такой уверенности у ректоров нет, потому что государство дает деньги вузу, исходя из того, сколько оно может выделить на образование по общим меркам. Чтобы новая система начала работать, во-первых, необходимо определить, сколько денег необходимо на обучение одного студента. Во-вторых, нужно учесть, какими финансовыми возможностями на сегодня располагает страна. И, в-третьих, свести необходимые показатели, и получить ту часть студентов, которую может финансировать государство.
Организация финансовых потоков, согласно целям и задачам образования – эта та основа, которая эффективна и осмысленна, если есть общее представление о построении системы в целом. Только если мы отчетливо понимаем, как функционирует Академия наук по отношению к вузам, имеет смысл пересчитывать деньги на ученика в средней школе. Иначе, разрозненные меры, введенные наполовину или частично, могут привести только к еще большей дестабилизации образовательной системы.
Мы должны совершенно ясно представлять: а зачем нам передовая наука и хорошее образование? Если в приоритетах экономического развития остается нефтяная игла – наука и образования в таких объемах и с такими перспективами нам не требуются. Только если мы понимаем, что стране жизненно необходима диверсификация экономики, мы можем спокойно развивать науку и совершенствовать образование.
Более того, мало бросить словосочетание «инновационная экономика». Надо еще и отдавать себе отчет, что на поле инноваций мы вступаем в жесточайшую конкуренцию с мировой инновационной экономикой. И инстинкт самосохранения национальных экономик работает единственно возможным образом: задушить в зародыше конкурентов. Справиться с этим давлением очень сложно, но возможно, если мы действуем согласно своей стратегии - создаем условия для появления и развития инноваций в целом: укрепляем науку, стимулируем образование, привлекаем ученых из-за рубежа, даем возможность развиваться бизнесу на инновационных технологиях. Когда именно так определены стратегические цели, придутся к месту сильные вузы, крупнейшие ученые и всеобщее среднее.
21.09.2007
|
