05.03.2007
Даниил Коцюбинский: Зачем?
Дело (Санкт-Петербург)
«Патронов не жалеть!» «Царь убил веру в царя...» - эти слоганы столетней давности вертелись в памяти все время, пока продолжался этот поистине фантастический опыт новейшей российской власти по отработке на петербуржцах приемов и методов самосохранения режима в непростых условиях 2007-2008 гг.
С той все же поправкой, что место патронов ныне заняли дубинки и снаряды со слезоточивым газом, а роль упрямо-безвольного императора с успехом выполнила вся власть в ее совокупности.
Как и тогда, 9 января 1905 года, первый вопрос, который возникал у очевидцев: «Зачем?» Зачем запрещать то, что не несет никому никакой угрозы? Зачем бить наотмашь и швырять на асфальт пожилых мужчин и женщин? Зачем с остервенением выхватывать лозунги и знамена, лупцуя дубинками по головам субтильных молодых людей интеллигентного вида? Зачем не давать говорить тем, кто хочет быть услышанным? Зачем рвать из рук мегафоны, пинать в живот, бросать в милицейские машины журналистов с фотоаппаратами? Зачем силой стаскивать с парапета и бить головой о камни, а затем дубинками по всему телу того, кто, по закону, обладает неприкосновенностью, - а именно так в двух шагах от меня бойцы ОМОНа расправились с депутатом ЗакСа Сергеем Гуляевым, шедшим до этого во главе колонны и ставшим настоящим героем этого дня?
Вопрос: «По какому праву?» - как-то сам собой растворился в слякотной подножной грязи. Но - зачем?..
Для чего на протяжении нескольких дней, как будто нарочно, оповещать весь город - по радио, ТВ и даже на станциях метро - о том, что состоится «запрещенный митинг», на который «не следует ходить»? Зачем нагонять в центр города несколько тысяч «силовиков» - едва ли не вдвое больше, чем самих митингующих?
Неужели так страшна организовавшая «Марш несогласных» «Другая Россия», у которой по сей день ни программы, ни зажигательного ключевого лозунга, ни по-настоящему харизматичного лидера?
Чем рисковало «высшее руководство», если бы несколько тысяч человек, подобно тому, как это уже не раз происходило в последние годы, прошествовали к Смольному и там, постояв с флагами и метнув десяток лозунгов в промозглый воздух, приняли бы ни к чему и никого не обязывающую «резолюцию»?
Похоже, власть - и в Москве, и в Петербурге - сама ни секунды не верит ни своим убойным рейтингам, ни успокоительной социал-астрологии Павловских-Белковских и с ужасом ждет, что в какой-то момент в толпе вдруг раздастся: «А король-то - голый!», и волна ненависти в сей же миг сметет самодержцев-самозванцев, как уже не раз бывало в российском прошлом.
Парадокс в том, что этой настроенческой волны, леденящей воображение «вертикальных особ», в массах пока нет, - есть аморфное безразличие и раздражение, не более того. Однако в результате таких «маленьких победоносных войн» против своего народа, спровоцированных властью и «отработанных по полной», в людях неизбежно пробуждается то, что не учредить ни на какие «деньги Березовского», но что уже потом не вытравить никаким слезоточивым газом: чувство яростной ненависти к «этой власти», чувство того, что власть - это враг, которого надо обязательно победить и изгнать из пределов своего города.
«Это наш город!» - скандировали демонстранты, приближаясь к очередному милицейскому кордону, и в итоге прорывали, на первый взгляд, неприступные цепи людей, одетых в черное, упакованных в каски и бронежилеты и сыплющих удары дубинками и ногами направо и налево.
Именно этот «регионалистский» лозунг (впервые родившийся на одном из недавних митингов против «Газоскреба»), не предусмотренный ни «Другой Россией», ни участвовавшими в марше партиями, стал главной речевкой шествия. И как бы подтверждая то, что это, в первую очередь, был именно марш петербуржцев, не согласных с нынешней властью, а не «фанатов Другой России» или «вообще россиян», вели себя и лидеры шествия.
Михаил Касьянов, выступивший перед собравшимися в самом начале мероприятия на площади Восстания, затем, как свидетельствуют очевидцы, изящно погрузился в «Мерседес» и отбыл по неотложным делам в направлении аэропорта. Гарри Каспаров, дошедший с демонстрантами до здания Городской думы, произнес пространную речь, однако, как только ОМОН предпринял попытку изгнания ораторов с думского крыльца (таких штурмов было несколько), отбыл под прикрытием личной охраны, по утверждению очевидцев, в даль Перинной линии. Помню, как он пытался, стоя внизу, уговорить Сергея Гуляева, забравшегося с мегафоном на самый верх, «поскорее заканчивать».
До конца оставались с митингующими и продолжали говорить в мегафон (что вызывало особо жесткие действия со стороны ОМОНа) только «местные» - Гуляев, Максим Резник (лидер СПб отделения «Яблока») и Андрей Дмитриев (лидер петербургских нацболов). Правда, следует отметить, что председатель НБП Эдуард Лимонов отсутствовал на шествии не по своей воле: утром в субботу, по свидетельству А. Дмитриева, он был задержан, избит и отправлен под конвоем в мировой суд.
В какой-то момент - кажется, это был заключительный акт «взятия думского крыльца» - я вдруг непроизвольно оказался «в рядах ОМОНа». В свою очередь, омоновцы также не могли пошевелиться, поскольку на них со всех сторон напирала толпа. Я увидел, что омоновцам тоже не по себе. Со всех сторон неслось: «Фашисты! Кого вы бьете? Стариков! Блокадников! Детей!» С полминуты люди в черном собирались с духом. Потом сгрудились поплотнее и, отшвырнув меня на какую-то гранитную тумбу, стали яростно пробиваться к своим...
Даниил Коцюбинский
«Дело», 5 марта 2007 года
Внимание!
При перепечатке материалов данного сайта активная гиперссылка на tomchin.ru обязательна.
|
