|
Как вы считаете, есть ли будущее у законопроекта «О саморегулируемых организациях»? И если да, то какое?
САМОРЕГУЛИРУЕМЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ, ИЛИ ДОПУСК НА РЫНОК
Российское экономическое чудо станет возможным, если бизнес-среда воспримет лучший мировой опыт, в том числе и в области саморегулирования. Именно на это нацелен законопроект «О саморегулируемых организациях», который может стать одним из важнейших инструментов экономического роста.
Для чего нужно саморегулирование вообще, и в частности, в бизнесе? Саморегулирование — понятие очень широкое. Но терминологически «саморегулируемая организация» как законодательная категория во всем мире имеет совершенно конкретный смысл. И, в общем-то, не допускает толкований. У нас же и саморегулирование в широком смысле, и сходный законодательный термин — понятия новые. Здесь нужно идти от системы построения общества в целом. Вот у нас все говорят: гражданское общество... Но не задумываются над смыслом этих слов. А ведь это такое общество, где самоорганизация пронизывает все сферы жизни. Не только, скажем, деятельность политических партий, общественных движений, правозащитных организаций.
Гражданское общество, степень его развития определяются системой взаимоотношений государства и общества во всех областях. В существующей цепочке «человек — общество — государство» гражданское общество действует как посредник между человеком и государством, если нет этого посредника, то государство всегда оказывается сильнее человека — оно его подавляет. Это главное.
Надо понимать, что государство подавляет и человека, и отдельного предпринимателя, и отдельную компанию, и бизнес в целом. Мы здесь не касаемся ни правозащитной проблематики, ни общественного поведения. Говорим только о бизнесе.
При движении по индустриальному пути у государства появляется соблазн стать самостоятельным от общества, мало того — во все вмешиваться как субъекту и как регулятору рынка. Вот почему мир развивался в двух направлениях — по пути передачи функций от человека государству и от того же человека — обществу. Страны с наиболее зрелым гражданским обществом — это те, в которых оно хорошо развито, прежде всего, в сфере бизнесе. Иначе говоря, общество не отдает регулирование бизнеса государству, а берет эту функцию себе.
В наибольшей степени это касается таких стран, как Англия и США, имеющих прецеденты в основном законодательстве. Недавно мне пришлось беседовать в английском парламенте с лордом Робертом Мерингом, председателем комиссии, — я считал, что эти проблемы у англичан решались достаточно легко. Однако оказалось, что проще всего их удалось решить американцам. Дело в том, что само образование американского государства шло посредством передачи функций от человека властным структурам, а не наоборот, как в большинстве стран. В США человек шаг за шагом делился с властью своими полномочиями. А в традиционной модели властные функции отбирались у монарха и либо отдавались государству-республике, либо оставались у общества как у посредника, не дающего государству подминать под себя человека и его деловую активность. Подминать бизнес, короче говоря...
У нас же — сначала в СССР, а потом и в якобы свободной России — целые десятилетия все принадлежало государству, абсолютно все. И если мы хотим, чтобы нас регулировало выбранное нами же сообщество нам подобных людей, а не чиновник, более далекий от наших проблем и менее в них заинтересованный по определению, то чтобы заполучить эти возможности и права, нам их надо у государства забирать. В том числе — и в сфере бизнеса.
Согласитесь, кто-то этим должен заниматься — естественно на законной основе, действуя не революционно, а эволюционно. Саморегулируемые организации, представляющие различные секторы рынка по направлениям деятельности, в рамках этого закона принимают от государства право регулировать данный сектор бизнеса.
Но может ли одна саморегулируемая организация регулировать разные виды бизнеса одновременно? Нет. Такое не предусмотрено. В законопроекте четко сказано: одна саморегулируемая организация — один вид деятельности. Другое дело, профессиональный участник рынка (физическое или юридическое лицо, не важно) может входить в несколько саморегулируемых организаций, если занимается различными видами бизнеса.
За прошедшие годы весь мир уже определил, какую именно функцию необходимо у власти забрать, чтобы бизнес успешно развивался. И оказалось, функция-то всего одна — это допуск на рынок. И все. Остальное — это процедура допуска, все правила, все отслеживания, замена лицензирования для лицензируемых видов деятельности на общественный контроль.
На сегодняшний день это прописано не только в законе о рынке ценных бумаг, но и в законе о банкротстве — для саморегулируемых организаций, объединяющих арбитражных управляющих. Ими могут быть специалисты, если их признает таковыми соответствующая саморегулируемая организация.
Прошло всего полгода, и, как мы предсказывали, в России в сфере арбитражного управления создано 19 саморегулируемых организаций. И это нормально. То есть, с одной стороны, нет монополизма, а с другой — все играют по одним правилам. Мало того, года через два-три мы сможем рассмотреть возможность допуска на российский рынок арбитражных управляющих, которые входят в саморегулируемые организации, скажем, из Англии или Франции. Для нас это настолько ново, настолько необычно. Речь ведь идет о допуске на российский рынок иностранной системы саморегулирования. С новыми для нас правилами игры, законодательством. Это сейчас даже для Евросоюза достаточно новое явление. В объединенной Европе, скажем, Франция и Германия заключили соглашение об арбитражных управляющих, а Англия — еще нет.
Для чего это нам? Для повышения профессионализма и соответственно — снижения риска заказчика. Это значит, что в суде, нашем арбитражном суде, смогут принять от кредитора предложение, что на российском объекте будет назначен иностранный управляющий, входящий в известную и проверенную саморегулируемую организацию. А конкуренция — в том числе между сообществами профессионалов — двигатель для бизнеса.
Собственно, такая конкуренция среди российских организаций, объединяющих арбитражных управляющих, уже дала свои результаты. То, что мы включили в закон о банкротстве эту норму, вот сейчас, когда прошло с тех пор полгода, позволяет уже говорить, что это для бизнеса — благо. Организации сами отсеяли непрофессионалов. Полгода назад у нас было около 20 тыс. управляющих, а сейчас их всего 2,5 тыс.
Вот мы и даем в законе о саморегулируемых организациях общую схему, общую систему требований. Однако чтобы предприниматели начинали понимать, что есть возможность уходить от государственной коррупции, от системы необоснованного вмешательства со стороны властных структур, — нужен общий закон. Нужна типизация прав и обязанностей в системе саморегулирования. И нужно осознание самими бизнес-сообществами этих своих прав и обязанностей. Это и есть их готовность к саморегулированию, как я понимаю.
Возникает вопрос: имеется ли такая готовность в банковском сообществе? Именно в данном вопросе и заключена специфика. Допуск банка на рынок кредитных услуг никогда и ни в одной стране не был отдан саморегулируемым организациям. Потому что это связано с денежной эмиссией, изначально и априори являющейся функцией государства. Но есть функции, которые для организаций, объединяющих банки, могут быть предметом саморегулирования. Например, бухгалтерский учет. Он ни в одной стране мира не является прерогативой власти. Не отчетность, а учет. Система ведения бухгалтерского учета — это прерогатива саморегулируемых организаций, их бухгалтеров. Впрочем, не только для банковских сообществ.
Кроме того, банки ведут деятельность в тех областях, где возможно саморегулирование. Скажем, если они занимаются ипотечным кредитованием. Так вот допуск на этот рынок в целом ряде стран — прерогатива саморегулируемых организаций, а не государства. Есть подобные примеры и в отношении страховых и даже пенсионных услуг. Делается это и при обращении к системе портфельных фондов.
Однако пока не внесены изменения в закон о банковской деятельности, пока не сформулированы предложения о том, что именно банковские сообщества готовы взять на себя в смысле саморегулирования, — будут плодиться обращения в Центробанк с изложением претензий по отдельным случаям необоснованного вмешательства регулятора в деятельность банков. Я беседовал и с Гарегином Тосуняном из АРБ, и с Александром Мурычевым из Ассоциации «Россия»: они пока размышляют...
Но есть уже совершенно другие примеры. Например, объединениям и лоцманов, и архитекторов уже удалось составить предложения в специальные — по их видам деятельности — законы. Здесь виден прогресс. Кроме того, остро стоит вопрос о необходимости саморегулирования в организациях, представляющих рекламный бизнес. Там уже пришли к выводу, что если они не будут принимать решения сами в отношении особо агрессивных рекламных кампаний, то поплатиться может весь рекламный бизнес, — чиновник от государства запретит если не всех, то многих.
Разработчики закона о саморегулируемых организациях, рассчитываем на то, что этот документ как раз и даст бизнес-среде ориентиры на будущее, — покажет, каким должны быть взаимоотношения бизнеса и государства.
Убежден, этот закон решает еще одну функцию. Ее раньше несли постановления, которые намечали в обществе магистральную улицу для движения. Все прочитали и видят, что в объединении и в действии их сила и будущая победа. Они знают, как повысить качество, как улучшить ситуацию в бизнесе. И они думают: «Вот наша магистральная линия. Мы вписываем в закон, что мы берем на себя все необходимые для работы функции, которые нам та или иная государственная инстанция не дает. И там же фиксируем: это мы делаем сами и предоставляем на суд общества и государства гарантии, что этот механизм не ухудшит, а даже улучшит потребительские свойства наших товаров и услуг. И действуем таким образом».
Иными словами — этот закон несет в себе функции обучающие. Что немало уже само по себе.
Григорий Томчин
|
