10.11.2004
Григорий Томчин: "Без внятного будущего нет благополучного настоящего"
О будущем, светлом и разном
Петли во времени: без внятного будущего нет благополучного настоящего.
Психологическое благополучие человека оценивается специалистами в основном по тому, насколько он способен представить себе свое собственное будущее, увидеть себя и через месяц, год, десятилетие. В этом смысле, здоровье страны нас порадовать не может: цели развития не определены, стратегия не озвучена, как будут жить граждане государства все вместе и по отдельности – не понятно. Стоит ли удивляться, что реакцией на эту неопределенность является весь букет социально-экономических «неврозов»: неуверенность в собственных силах, необоснованные экономические страхи, стремление к непродуманным поступкам и не просчитанным решениям, категорическое отрицание предыдущего жизненного опыта реформ?
А если без психологии, то в ситуации, когда мы год за годом наблюдаем лишь разрозненные фрагменты тактических решений, которые не выстраиваются в единую стратегию страны, раздражение и недовольство действиями власти становятся постоянными спутниками граждан государства.
Ни одно из властных решений сегодня не подкреплено стратегическим обоснованием. Нам объясняют, ПОЧЕМУ поменяли правительство. Прекрасно. Но ДЛЯ ЧЕГО? Об этом нам остается только догадываться. В атмосфере неопределенности все в равных условиях: и экономисты, и служащие, и предприниматели, и чиновники, и политологи. Правда, у последних есть иллюзия, что они понимают больше, чем другие. Как результат, рождаются концепции развития страны, одна другой краше и страшнее. Но вопрос «камо грядеши?» остается открытым.
Доминантой политических настроений последних месяцев: времени после выборов, стало последовательное отрицание всего, что предпринималось в стране в период с 1990 по 1998 год. Именно в этом реформаторском десятилетии видятся сегодня причины основных неприятностей государства и его граждан. Характерно, что в едином порыве ругать все, что происходило в этот период, объединились и левые и правые. И либералы, и коммунисты.
При этом, понятно, что левые зовут назад, подразумевая, правда, не совсем назад. Но это ясно только тем, кто зовет, а не тем, кого зовут. Другое дело правые. Они, как и полагается, зовут вперед, отчаянно критикуя все, что делалось «до». Все было бы нормально, если бы не слабость аргументов: нам говорят, что кризис мог быть не 8 лет, а 2-3 года, ссылаясь в качестве примеров на Эстонию, Латвию, Литву, Чехию, Заир, Новую Зеландию, Чили… Что называется, найдите десять отличий в величине сравниваемых стран и их экономических условиях. И отталкиваясь от этих натянутых сравнений, нас зовут далеко вперед, к жестким изоляционистским моделям, где экономика страны поднимется и расцветет. Да, будут жертвы, но зато мы получим сильное государство с сильной экономикой. И эти ультра-правые модели допускают высокую степень деспотичности власти, что может найти отклик в обществе, и находит его. Как иначе расценить и такой факт, как появление статей Ходорковского, как расценить спокойные отклики на них? Как расценить спокойное обсуждение тем: «А нужен ли либерализм России?» и так далее, и тому подобное.
Сегодня общество готово ко многому. Потому, что до сих пор ему не предложено ничего.
Прогнозы и предсказания: отсутствие знания рождает чудовищ.
Идеологические метания, а иначе назвать это невозможно, имеют основание. И основание это выходит за рамки проблем нашего государства. Как бы то ни было, а в настоящее время, экономика страны выбирается из кризиса. Проблемы шире: с интеграцией России в мировой процесс, стало понятно, что «не все благополучно в Датском королевстве», как хотелось бы думать. Европейская цивилизация в настоящее время находится на пороге кризиса либерализма, кризиса свободы гражданина в развитом гражданском обществе. То есть, мы можем наблюдать прямо сейчас те отрицательные моменты, которые заложены в модели, выбранной нами за пример для подражания.
Речь идет о том, что, стремясь к свободе и демократии, а так же, к материальному благополучию, мы получаем либо одно, либо другое. Вместе – не получается. А если нам кажется, что где-то этот идеал достигнут, мы сталкиваемся с оборотной медалью развитого гражданского общества: диктатурой общественных институтов. Пропаганда американского образа жизни оставила далеко позади по эффективности и тотальности советскую пропаганду. Влияние на жизнь обывателя органов самоуправления — местных общин — благополучных европейских стран уже давно превысило полномочия месткомов.
Возникает вопрос: почему должно волновать нас проблемы благополучных стран, когда у нас еще до этих изысков развиваться и развиваться? Потому что до нынешнего момента, единственной целью всех преобразований внутри государства начиная с 1991 года можно считать слабо осознанное стремление «чтоб мы так же хорошо жили, как и они». Под «они» понимается, естественно, страны развитого капитализма. Очевидно, что такой цели у нашего государства быть не может. Это не цель, это не стратегия, это элементарная материальная зависть на страновом уровне. В качестве руководства к действию она работать не в состоянии.
А что же, в таком случае, может работать сегодня как движущая сила дальнейшего развития страны? Выстроенная на понимании собственных преимуществ стратегия «экспорта образа жизни».
«Догоним и перегоним… »
Удивительно, но факт: может поменяться все – идеология, государственное устройство, политика, экономика, а стремление «догнать и перегнать» остается неизменным. Помните погоню героя Роланда Быкова из совсем не детского кино «Айболит-66»? Прекрасная иллюстрация к бессмысленности лозунга: «догнать и перегнать». Это не приводит ни к чему, только к потраченным силам и средствам.
Но даже если отвлечься от образности кинематографа, цель «догнать по ВВП», «догнать по уровню жизни» — по сути своей не является целью, так как, не дает ответа на вопрос: «Зачем?». Даже если все случится и мы «догоним», что дальше? Когда цель не победить, а только догнать лидера, мы обречены плестись в хвосте.
До строительства Петербурга, Петр пытался выйти к разным морям и оттуда начать догонять Европу. Если бы этим дело и ограничилось, мы бы никогда никого не догнали. Но на берегах Невы Петр начал делать что-то совершенно иное. Он начал возводить российский вариант цивилизованной Европы: больше, просторнее, красивее, богаче, масштабней. Это уже не жалкое подражание заокеанским образцам, а авторский проект, в котором все лучшее из первоисточника гиперболизировано, а недостатки – нивелированы. И в итоге, происходит то, что и должно произойти, когда ученик идет дальше своего учителя: он сам становится гуру. Проходит время, и вот уже российский образ жизни становится образцом для подражания, вот уже в Россию едут учиться иностранцы, уже российские политики определяют климат в Европе. Мы стали «жандармом Европы», мы стали носителем многих отношений человеческих и имущественных, мы вмешивались во всю европейскую жизнь, мы вмешивались во все европейские конфликты. Где бы что не было: на Балканах, в Австрии, Польше, Германии, на наших границах, не на наших границах. Этим можно гордиться или критиковать, но факт остается фактом: влияние России того времени в Европе трудно переоценить. И именно поэтому в столицах европейских государств появляются памятники русским царям. Это не результат экономической «игры в догонялки», это – результат реализации поставленной цели сформировать свой образ жизни и экспортировать его.
Чем может быть привлекателен в современном мире российский образ жизни? Потенциалом разрешения основных конфликтов сегодняшнего времени: кризиса либерализма и межцивилизационных взаимоотношений.
Эксплуатация потреблением.
Развитое гражданское общество – мечта российских либералов — на пике своего расцвета оказывается точно такой же тюрьмой для личности, как и тоталитарное государство. Получив всю полноту гражданских свобод, человек оказывается перед необходимостью подчиняться обществу. И чей диктат более суров: государства или местной общины – еще вопрос. В государстве действует принцип: все, что не запрещено – разрешено. Для общества – все наоборот: любые, не закрепленные в законе действия, могут быть не одобрены общественными институтами.
И в этом случае возникает вопрос: что и кто защитит свободу человека от диктата общественных институтов? Ответ, как не парадоксально, один: государство. И если от произвола государства человека может защитить только общество, то от диктатуры общества – только государство. В этом постоянном противостоянии и рождается либерализм, свобода, нормальная жизнь.
На сегодняшний день нам еще рано говорить о зрелом гражданском обществе. Но именно по этому у нас есть еще все возможности для того, чтобы дать государству новую роль: защиты гражданина от произвола общества.
В свое время реформаторы попытались отобрать все функции советского государства, полагая, что ограничивают лишь участие государства в экономике. Вместе с тем, никогда серьезный труд, ни одно распропагандированное реформаторское действие не показало достойную роль государства в новых условиях.
Если и говорить об ошибках реформаторов, то только о том, что с самого начала преобразований все их усилия были сосредоточены вокруг экономической реформы. В иллюзии, что все остальные прелести и свободы демократического общества приложатся сами собой, реформаторы не уделяли должного внимания другим реформам: реформе государственного устройства, реформе власти, реформам регионального взаимодействия, реформе выборной системы и т.д., и т.п. Но экономика – это всего лишь экономика. Взаимоотношения гражданина и государства выходят далеко за рамки товарно-денежных отношений. И вместе с тем, отсутствие других реформ искажало реализацию экономической реформы. Те компромиссы, на которые шли реформаторы, происходили из-за того, что другим видам реформ не уделялось никакого внимания. В результате, отсутствие комплексного подхода к реформе, искажало классическую экономическую реформу, не давало провести до конца налоговую реформу, приватизацию, реформу прав собственности. И в то же время, сама собой реформа государства не случилась, что и следовало ожидать. Сегодня можно посыпать голову пеплом и раскаиваться в ошибках. Но не нужно. Нужно сделать одно: дать наконец государству ясные и четкие функции, определить стратегические цели.
Одна из таких функций, которая вытекает из логики развития гражданского общества — функция защиты человека от общества. Государство, или государственные институты, должны совершенно точно прописать правила взаимодействия общества с человеком, правила принятия решений в любом сообществе.
Полномочия сообществ, которые принимают решения, касающиеся правил жизни людей, должны быть еще более четко определены в законодательстве, чем даже экономические структуры. И государство, его чиновники, должны следить именно за исполнением этого законодательства. Меньше за исполнением человеком правил этого сообщества, чем за исполнением этим сообществом правил контроля и принятия решений, касающихся личности.
Например: саморегулируемые организации, необходимая составляющая гражданского общества. Помимо законодательного закрепления их прав, полномочий, функций, необходимо жесткое определение правил доступа в них, ухода из них, правил принятие решений. (Примеры: закон о политических партиях в Германии, попытки создания закона о политических партиях у нас.) Правила поведения любого сообщества по отношению к одному члену, возможность свободы выхода, условие невозможности монополизации этим сообществом всего сектора отношений, возможность перехода в этих взаимоотношениях из одного сообщества в другое – вот неполный список моментов, которые необходимо учесть.
Если сообщество ограничивает свободу человека, то правила ограничений должны быть защищены государством. Гражданин в отношениях с обществом, с общественным институтом должен иметь право не только принять решение сознательно, но и иметь инструмент изменения принятого за него и до него решения. Именно государству вменяется роль контролера. Точно так же, как общество контролирует государство. Это одна из новых стратегических ролей, которые могут быть предложены государству на данном этапе его развития.
Цивилизации бывают разные.
Понимание того, что каждая цивилизация имеет право жить по-разному и принятие этого факта – суть разные вещи. Если европейская цивилизация, проповедующая гуманизм, уже давно провозглашает терпимость по отношению к другим цивилизациям, то это вовсе не значит, что она знает способ сосуществования с ними. В силу того, что у нее нет такого опыта. И Америка, и Европа находятся в других частях света, нежели арабская и восточная цивилизации. А на расстоянии можно быть терпимыми, можно даже изучать и любить чужую культуру. Но непосредственный контакт неизбежно приводит к конфликту.
В 21 веке мир неожиданно столкнулся с проблемой конфликта не между странами, а между цивилизациями. Глобализм, как вариант культурной экспансии одной из цивилизаций, неизбежно приводит к напряжению. В этом смысле Россия представляет собой исключительный опыт объединения в одном страновом пространстве не просто различных народов и этносов, а цивилизаций.
В Европе – разные государства и одна цивилизация, а у нас – разные цивилизации и одно государство. Можно сделать Россию унитарным государством, при наличии Башкортостана, при наличии Северного Кавказа, при наличии образа жизни в Якутии, на Дальнем Востоке?
Благодаря этому исключительному опыту, именно Россия может предложить миру способ совмещения образа жизни различных цивилизаций в одной стране, в одном пространстве. Надо ли говорить, что в современном мире этот опыт как никогда востребован. Мировой терроризм, о каких бы экономических подоплеках его существования не говорили, суть следствие этого конфликта цивилизаций. Миссия нашей страны – показать миру этот способ совместного сосуществования цивилизаций, экспортировать его.
Этот образ жизни и должна дать Россия, при этом сохранить свободу человека, сохранить либерализм. Полная открытость в экономике внутри страны, экономическое сосуществование разных цивилизации и экспорт выработанного образа жизни совместного сосуществования различных цивилизаций. При этом мотивации и выбор государственного устройства в разных регионах – разные, а государство — одно.
А вот здесь уже речь пойдет о новых реформах, необходимость которых очевидна: реформа силовых структур, реформа отношения к армии, реформа отношения к безопасности общества и гражданина.
Безопасное общество и безопасность гражданина – ключевые понятия для мира 21 века, когда межцивилизационные конфликты сводят на нет эффективность крепких границ. Третья мировая война на улицах мирных городов уже идет, и защита от нее – не пограничники с собаками, а новая, супер-профессиональная армия и элитные спецподразделения. И если Америка может отгородиться от опасных регионов, Европа тоже, то мы не можем отгородиться от собственных же других цивилизаций.
И вот это уже может быть целью страны, стратегического проектирования. И тогда понятно, к чему идем. И тогда понятно, чего добиваемся. И вопрос: «догоним – не догоним» уже не стоит. На этом пути есть только одна возможность – быть первыми.
Но, говоря о стратегии, важно дать понять, как по дороге к этой цели будет жить человек. Как он будет жить этот период, пока мы придем к этому государству, потому что дорога длинная, а обозримая человеческая жизнь существенно короче.
Книги судьбы.
Помимо того, что нужна стратегия страны, нужен ее перевод на понятный гражданину язык. Речь не идет о популяризации политологического текста. Речь идет о том, чтобы показать гражданину как он будет жить все это время, пока мы будем строить будущее светлое и разное.
Гражданин имеет право знать, что его ждет в результате каждого действия власти. И громкими словами о возросшем ВВП и сильном государстве, здесь не отделаешься. Самые громкие и красивые слова должны иметь свое выражение в событиях жизни граждан государства. В какой институт пойдет его ребенок? На какой курорт он сможет поехать на пенсии? Какой дом и в каком пригороде он сможет купить через 10 лет работы на этом рабочем месте?
Даже самые фантастические цели всегда находили свое выражение в более близких, чем утопия вековой дальности, вещах. Так, например, строя коммунизм при Хрущеве все понимали, что строят маленькие, но отдельные квартиры для каждой семьи. И через 2-3 года реальные семьи начинали жить в этих реальных квартирах. И каждый человек понимал свое место в этой стратегии государства, цель которого трудно сегодня назвать реальной. Но зато стратегию, точнее говоря, ее реализацию, что называется, можно было потрогать. В нашем случае, кроме комментариев к тактическим действиям от власти ничего не услышишь.
А дать внятную стратегию стране и ее гражданам — основное, что нужно делать сейчас. Прописать стратегию страны, и не вообще, а кто как будет жить в этой стране: москвич и ханты-мансиец, милиционер и учитель, бизнесмен и олигарх. Вот, говорят, налоговая реформа. А всем ли понятно, что даст эта налоговая реформа? Не проценты и не цифры, а, например, Олимпийские игры мы выиграем или нет в результате налоговой реформы? А ведь ответ на этот вопрос должен быть, если есть стратегия страны. И он не имеет ничего общего с физкультурой и оздоровлением общества, а только с планами государство на будущее – с целью развития.
Григорий Томчин
|