|
Ловушка для инноваций
«Инновационная экономика» – из тех устойчивых словосочетаний, которые от частого употребления в устах чиновников как бы стираются, обкатываются, будто морская галька. В результате слова становятся настолько общеупотребительными, что никто уже не различает за политической риторикой истинного смысла и тем более конкретных дел. Поскольку конкретных дел и нет.
Совершенно очевидно, что сегодня не формируется правовая база под инновационную экономику, нет продуманной концепции, понятной и принятой, согласно которой различные ведомства строили бы свою работу, создавая условия для развития экономики в заданном направлении.
«Инновационная экономика» − сегодня лишь завеса из красивых слов, за которой каждый решает свои отраслевые интересы. А между тем речь идет о конкретной программе действий и шагов, предпринимать которые необходимо было еще вчера.
Начнем с того, что для построения инновационной экономики необходимо понять, ради чего ее нужно строить. Если мы только добытчики сырья, так давайте строить инновационную экономику под сырьевую отрасль! Но ведь мы рассчитываем благодаря инновационной экономике слезть с сырьевой иглы, заложить основу реальной стабильности, не зависящей от колебаний цен на нефть. Тогда встает вопрос: а в каких отраслях мы будем делать ставку на инновации?
Важно понимать, что этот вопрос волнует не только нас, но и все мировое сообщество. Поскольку на поле инноваций мы вступаем в жесточайшую конкуренцию с мировой инновационной экономикой. И инстинкт самосохранения национальных экономик работает единственно возможным образом: задушить в зародыше конкурентов. Если мы в какой-то области становимся со-лидерами (а в инновационной экономике можно быть либо лидером, либо со-лидером, по-другому не получается), значит, мы кого-то потесним. Естественно, что инновационные прорывы ожидаемы в тех областях, где мы всегда преуспевали. И это логика отечественных интересантов, лоббирующих свои отрасли в надежде на дополнительное финансирование. Но эта же логика доступна и зарубежным аналитикам. И как только мы начинаем развивать ту или иную отрасль, вкачивать в нее деньги, так тут же сталкиваемся с самым серьезным противодействием извне на всех уровнях.
Избежать губительного давления непросто, но возможно, если мы отказываемся от грубой стимуляции денежными средствами отдельных направлений, а создаем условия для развития инноваций в целом. Вот тогда, уже на втором этапе, мы можем открыто стимулировать те направления, которые заявили о себе, которые доказали свою конкурентоспособность. Но первоначально государство создает благоприятные условия «для всех».
Для этого нам необходимо что-то вроде кратковременной амнезии: забыть на время и на уровне государственных мер, что мы самые лучшие в чем-либо. Забыть, что мы делали раньше и делали хорошо − будь это станки, тракторы или транзисторы, − и вкладывать деньги только в эти производства. Иначе не избежать жесточайшего прессинга извне, иначе невозможно будет создать условия для развития других инновационных направлений. И надо вспомнить, что когда в России существовали благоприятные условия «для всех», многие признанные инновационные компании начинали свой путь здесь: здесь работал Л. Нобель, здесь были головные офисы таких компаний, как «Эриксон», «Сименс», «Кодак», а русские ученые совершали инновационные прорывы для зарубежных экономик. Все это надо помнить, знать, гордиться. Но система должна быть безразлична к тому, что мы когда-то делали, в чем добились успеха. Система должна предоставить возможность всем «начать с нуля». Вот тогда можем рассчитывать на многое, и в ближайшие годы.
Если создаются благоприятные условия «для всех», то тогда кому противодействовать? Кого давить? Более того, благоприятные условия «для всех» позволяют поймать чужие изобретения и новаторские технологии, переносить их внедрение на территорию России, переманивать «мозги». И надо сказать, именно тогда мы можем быть уверены, что наши ученые удовлетворены, когда возникнет поток интеллекта в страну, а не наоборот. Это своеобразная «лакмусовая бумажка», которая отлично покажет, есть или нет в стране основы для инновационной экономики.
Что означают «благоприятные условия для всех»? Это прежде всего комплекс правовых мер, который позволит защитить право автора интеллектуальной собственности и даст ему возможность включать свою интеллектуальную собственность в оборот при минимальном налогообложении.
1. Основы грантового финансирования
В первую очередь необходимо решить вопрос с авторством на интеллектуальную собственность при разработках по государственному заказу. На сегодняшний день, 4-я часть Гражданского кодекса, касающаяся интеллектуальной собственности, написана так, что принадлежность интеллектуальной собственности определяется по договору. И если в случае с частным заказчиком договорное право уместно и разумно, то в отношениях с государством это «право выбора» − лишь формальность. Государственная машина устроена таким образом, что в любых условиях выбор должен быть сделан в пользу государства. Оставляя закон в том виде, в котором он существует сейчас, мы лишаем автора прав на его интеллектуальную собственность, что серьезно тормозит любые процессы в области высоких технологии. Государство просто лишает себя возможности стимулировать направления инновационного развития экономики. Ведь создать интеллектуальную собственность еще не означает ее внедрить, еще не означает на ней заработать, получить ожидаемый эффект. А внедрение возможно, только если приходит частный инвестор, готовый рисковать своими деньгами ради будущего результата.
Поэтому необходимо законодательно закрепить положение, при котором вся интеллектуальная собственность, полученная в результате выполнения государственного заказа, остается у исполнителя. Для этого мы в Бюджетном кодексе и в 4-й части Гражданского кодекса записываем, что если в процессе исполнения государственного или муниципального заказа возникла интеллектуальная собственность, то она всегда остается собственностью исполнителя этого заказа. Государство не должно претендовать на то, чтобы быть собственником изобретения или открытия. Оно может только регулировать или ограничить использование интеллектуальной собственности, если это необходимо исходя из стратегических интересов. Только при таком подходе можно говорить о государственной политике поощрения интеллекта. Само понятие грантового финансирования науки подразумевает именно такие взаимоотношения: я, государство, финансирую направление, а все результаты – ваши.
В этом случае исполнитель, получает возможность распоряжаться плодами своего труда, а значит, создаются предпосылки для включения интеллектуальной собственности в оборот, что дает толчок развитию инновационных производств и предприятий.
2. «Налоговые каникулы» для интеллектуальной собственности
Мало создать интеллектуальную собственность. Надо еще ее внедрить. А это уже совсем другие деньги и сроки. Никакого бюджета не хватит внедрить интеллектуальную собственность. Да и для частного инвестора внедрение интеллектуальной собственности – затратный процесс, мало обеспеченный какими бы то ни было гарантиями. Как стимулировать приток частного капитала? Для запуска процессов интенсивного внедрения интеллектуальной собственности необходимо не только дать возможность использовать интеллектуальную собственность в качестве части уставного капитала, но и обеспечить длинные «налоговые каникулы».
С момента регистрации интеллектуальной собственности, с момента внесения ее в уставной капитал компании не менее пяти – пятнадцать лет (в зависимости от градации) эта собственность должна быть освобождена от налогообложения. Поскольку сам процесс внедрения – длинный. В этом случае владелец интеллектуальной собственности получает возможность зарабатывать на своем интеллекте, а частный инвестор оказывается заинтересованным в использовании интеллектуальной собственности. Ученые получают дивиденды с использования своих достижений, а бизнес – уставной капитал, под который можно и нужно привлекать средства.
А мы получаем запрос отечественных компаний на финансирование науки, оснащение науки необходимым оборудованием и оптимальные условия для работы самих ученых. Ученые, способные созидать, становятся богатыми людьми. Дело за малым: обеспечить преемственность поколений, бесперебойную поставку сильных научных кадров, способных эффективно работать. А это уже вопрос, как сохранить научные школы, как создать условия для их формирования.
3. Научные школы
Ломать копья вокруг того, каким должно быть высшее образование, чтобы научные школы не мельчали, а студенты и аспиранты были грамотными и сильными, можно бесконечно. Если нет условий для формирования сильной научной школы, она не сформируется даже на хваленом энтузиазме истинных ученых. Необходимо сделать так, чтобы научная школа была необходимым условием для процветания и развития вуза. А для этого достаточно закрепить законодательно одно условие: все гранты на исполнение научно-исследовательских и конструкторских работ распределяются только через вузы, принимать участие в конкурсах на эти гранты могут только высшие учебные заведения. В этом случае, научно-исследовательские институты становятся субподрядчиками высших учебных заведений.
Совершенно очевидно, что государство в сегодняшних условиях не в состоянии содержать вузовскую науку, отраслевую науку и науку академическую. Но вывод, который напрашивается из этого положения, вовсе не в том, чтобы уничтожить науку в вузах, а отраслевые НИИ превратить в лаборатории при предприятиях. Необходимо сохранить ВСЁ, сконцентрировав науку в вузах. Это мировая практика, и точно так же рождались отечественные университеты, так они развивались. Нужно лишь восстановить утраченную логику развития.
Это неизбежно повлечет за собой укрупнение вузов, что нужно приветствовать. Крупные, мощные, градообразующие университеты, с сильнейшими научно-исследовательскими центрами в своей структуре – это нормально. И это более эффективно, чем сотни мелких новообразованных вузов с разными названиями и аудиториями, но практически с одинаковым составом преподавателей… У нас будет меньше вузов, при большем количестве студентов и преподавателей. В Бостоне всего пять университетов, а студентов гораздо больше, чем во всех вузах Санкт-Петербурга, вместе взятых. И какие это университеты! Один Гарвардский университет занимает значительную часть Бостона как города.
При условии, что научные исследования заказываются исключительно вузам, сильные НИИ объединятся с университетами, но не поглотят их. Это и даст возможность создания серьезных научно-образовательных центров, где будут обеспечены условия для нормальной работы преподавателей и ученых, организован поиск молодых и талантливых научных кадров из сегодняшних студентов.
Если государство будет распределять гранты на исследования через вузы, мы получим возрождение научных школ, улучшение финансирования высшего образования, резкий подъем рейтингов наших университетов, что стимулирует интерес к ним не только российских абитуриентов, но и студентов и аспирантов из-за рубежа. Крупные ученые, которые создают свои школы, под имя которых можно получить финансирование, вернутся в вузы, появятся передовая техника, оснащенные лаборатории.
Сегодня идут естественные процессы сближения вузов и НИИ, необходимость передачи знаний молодым, поиск перспективных голов диктуют свои формы взаимодействия между научными коллективами и образовательными центрами. Но важно сделать эту логику государственной политикой, давая шанс вузам не просто выжить, но развиваться и процветать.
4. Фундаментальная наука
Если мы в развитии науки руководствуемся только насущными государственными нуждами или коммерческой выгодой, мы можем добиться кратковременного успеха, но очень быстро исчерпаем потенциал. Государство должно быть заинтересовано в развитии фундаментальной науки. Без фундаментальных исследований невозможно движение вперед, реальный успех и прорывные открытия.
Должна быть выделена в бюджете, и это опять-таки бюджетный кодекс, строка, называемая «финансирование фундаментальных исследований». Но в этой строке не должна быть указана тематика исследований. Эта строка не должна никаким образом пересекаться с государственными заказами по направлениям, необходимым государству. Это финансирование чистой науки, которое должно поступать в Российскую академию наук и Российская академия наук должна сама определять направления и тематику этих исследований, без утверждения в бюджете. А принимать или не принимать проделанную работу должен президиум РАН с учетом мнения всей научной общественности.
Только так можно создать базу для развития, сохранить лидирующее положение в науке, претендовать на успех в конкурентной борьбе инновационных экономик.
5. Технопарки и малый бизнес как инкубаторы инновационных производств
Большой бизнес на высоких технологиях начинается с малого бизнеса. Это мировая практика, которую никто не отменял. В основе чуть ли не любой крупной компании, если присмотреться, − умелец-одиночка с его почти кустарным производством. То есть основа инновационной экономики – это возможность эффективной работы малого бизнеса. Этого-то как раз у нас сейчас и нет. И, прежде всего, благодаря Налоговому кодексу и положению об НДС. Для малого бизнеса должна быть предусмотрена возможность добровольной уплаты НДС в определенный налоговый период, определяемым налогоплательщиком и по определяемому им виду деятельности. Это стимулирует крупный бизнес передавать часть своей деятельности малому бизнесу. Без развитого малого бизнеса невозможно ускоренное развитие новых технологий: это аксиома, о которой нельзя забывать. Сегодня крупный бизнес не стремится развивать малый: это невыгодно по причине разницы в уплате НДС. И малый бизнес должен получить возможность выбора: если он действует в сотрудничестве с крупным, он должен иметь возможность уплаты НДС, что облегчает взаимодействие. Если он самостоятелен – тогда да, упрощенная схема налогообложения.
Как показывает мировая практика, именно крупный бизнес стимулирует развитие малого, именно взаимодействие крупного и малого бизнесов обеспечивает возможность внедрения новаций, апробирования новых идей и технологий. Нынешнее налоговое законодательство ограничивает взаимодействие крупного и малого бизнеса, что негативно сказывается на создании предпосылок для инновационного развития экономики.
Следующий этап – технопарки. Технопарк – это система, позволяющая в кратчайшие сроки выпестовать и выпустить в свет новые производства на основе инновационных технологий. У нас пока предпринимаются лишь попытки организации полноценных технопарков. И для того, чтобы достичь успеха, необходимо определить правовое положение технопарков. Технопарк должен иметь отдельный вид налоговой и кредитной политики. Это не значит дополнительные льготы, а лишь отдельное построение налоговой политики, правового положения, имущественной политики. Это необходимо для того, чтобы технопарки могли эффективно работать, а не превращались в систему льготной сдачи земли и помещений в аренду.
6. Дорога для инноваций
Тем не менее все перечисленные меры могут оказаться недейственными, если мы не сделаем главного: не определим, а для чего мы развиваем инновационную экономику. Цель «слезть с нефтяной иглы» не может быть достаточной. А что потом? Какое место займет Россия в мире, перестав быть источником сырья? И здесь надо понять, что Россия всегда была и остается мостом между Европой и Азией, который сегодня должен обрести реальное воплощение в транспортном коридоре и политическое – в площадке для диалога цивилизаций. Если мы понимаем эту свою роль и принимаем ее, тогда мы определяем приоритетные направления развития инновационной экономики.
Транспортный коридор по территории России, соединяющий Европу и Азию, с лучшей логистикой, чем по Индийскому океану и по новому «Шелковому пути», создает совершенно объективные условия для притока инвестиций из Юго-Восточной Азии на развитие высоких технологий.
Чем выше степень готовности продукта, тем его дешевле перевозить. Следовательно, можно прогнозировать развитие сборочных производств на нашей территории. И не только сборочных. Если фирма везет в Европу ключевую деталь из Южной Кореи, собирает металлическую основу из стали «Северстали» по дороге в Череповце или в Вологде, то готовый южнокорейский продукт окажется значительно дешевле, себестоимость его будет меньше. И дорога становится магистральным направлением для развития инновационной национальной экономики.
Представьте себе: в Азии производятся компьютеры, их отправляют в Европу. Но на этом транспортном пути есть крупный логистический центр – Екатеринбург. А в Екатеринбурге есть все, чтобы делать такие же компьютеры: кадры, специалисты, инженерная школа, менеджеры и производственные площади. Почему бы в дополнение к транзитному грузу еще и не собирать компьютеры там? Это развитие продукта и развитие тех направлений, которые в Азии еще не являются приоритетными по ряду причин. Развивается рынок – развиваются сборочные производства на трассе. Так как на трассе есть все – и коммуникации, и кадровый потенциал.
Прежде чем делать ставку на развитие высоких технологий, нужно еще доказать, что наши высокие технологии нужны миру. Доказать в жесточайшей конкурентной борьбе. А транспортный коридор по территории России миру нужен уже сегодня, это не надо доказывать и он – вне конкуренции. Строительство инфраструктурной сети, связывающей страну в единое целое и предоставляющей возможности для создания транспортного коридора между Европой и Азией, дает закономерный и ожидаемый скачок развития высоких технологий и инновационных решений. Страна, которая хочет развиваться, строит инфраструктуру. И это дело государства. А вот развитие интеллекта – дело общества. При условии, конечно, обеспечения интеллекта всем необходимым: возможностью эффективно работать и достойно жить.
ОФФШОРНАЯ ЗОНА ДЛЯ ИНТЕЛЛЕКТА
Вопросы реформирования образования
Вы никогда не задумывались, а почему в Советском Союзе тяжелый, но не квалифицированный труд ценился зачастую выше, чем труд инженера, а то и ученого? Потому что мешки с цементом человека нужно еще заставить таскать, а работника интеллектуального труда из-за кульмана, из лаборатории или библиотеки еще вымани попробуй. Так зачем платить больше? Нужно ровно столько, сколько ему не стыдно домой жене принести. И не копейки свыше. Но советская экономика, будем надеяться, осталась в прошлом. А зарплаты ученых и преподавателей вузов в относительном эквиваленте стали еще меньше. Потому что сохранилась прежняя логика: мол, бедных ученых нужно поддержать, чем сможем. А можем мы не очень, поскольку экономика в кризисе. Так что остается ждать, когда станем мы сильными, богатыми и процветающими. Вот тогда науку то и поднимем. Только вот не станем мы сильными, богатыми и процветающими без науки и без ученых. Именно в их головах все сверх прибыли, революционная экономия, а также просто золотые россыпи, называемые иначе инновациями. Так почему же все это не работает на благо страны? Потому что не создана система включения интеллекта в «экономический оборот», не сделан он частью экономики. Особое финансирование образования и науки – миф, который поддерживается теми, кто до сих пор боится отпустить науку и образование в рынок. Боится того, что «погибнет отечественная высшая школа и наука». Но надо их успокоить: бояться осталось недолго. Пять лет − и это действительно произойдет: именно столько еще продержатся старые кадры. Если за это время ничего не изменится, начинать нашим потомкам придется с нуля.
Нынешние попытки реформирования образования представляют собой лишь пародию на решительные действия. «Сократить количество вузов до 50!» − идея хороша, если уж государство не в состоянии финансировать все высшие учебные заведения. Но подобные решения должны быть следствием реформы, а не ее источником. Кто будет решать, каким вузам жить, а каким нет? Чиновник? А какой критерий будет главным? Вопросов здесь много, как много простора для ошибок. Но срок в 5 лет, о котором говорят специалисты, не дает право на метод проб. Срок в 5 лет заставляет принимать быстрые, эффективные и непростые решения.
Хорошо это или плохо, но страна живет при товарно-денежных отношениях. Товарно-денежные отношения − это не только свобода ходить на рынок. Товарно-денежные отношения должны использовать любой товар, и чем он уникальнее, тем он дороже. Все, что делают люди руками, может быть воспроизведено. А наиболее уникальный товар – это интеллект. И нельзя пользоваться интеллектом, как нефтью − как чистым сырьем. Это тоже своего рода сырьевая игла. Когда мы говорим, что у нас самые лучшие ученые, но ничего не делаем, чтобы предоставить им условия для работы внутри страны, это хуже, чем продажа нефти. Это чистая благотворительность, без всяких выгод, даже моральных или имиджевых для государства. Мы должны стимулировать создание индустрии «огранки интеллекта» здесь, у нас. Это возможно только при нормальной системе образования.
1. Сначала − среднее
«Обязательное всеобщее среднее образование» – строчка Главного закона страны, сохранившаяся со времен социализма. И обеспечивалась она именно социалистической «механикой государства». Сегодня общество изменилось. А мы пытаемся к новым условиям задачи приписать старый ответ. Это не получается. Давайте разберемся: чего ждет общество от государства и что может дать государство.
В России особое отношение к образованию. За исключением очень небольшого периода начала 1990-х, когда коммерческая сметка вдруг оказалась ценнее для выживания, чем все научные степени, вместе взятые, в нашей стране стремление к образованию никогда, начиная с петровских времен, не ослабевало. Ломоносов – не просто великий ученый. Это наш национальный герой.
Естественно, общество выдвигает определенные требования к качеству среднего образования, которое обязательно и гарантировано для всех: гарантии поступления в вуз. Именно это требование должна выполнить школа. И именно от ощущения несоответствия требований и реальности – напряжение, конфликты, проблемы.
Если государство говорит, что оно гарантирует «всеобщее обязательное образование», значит, оно совершенно четко знает, сколько и где, в каком регионе, городе, районе, муниципалитете у него будет учиться учеников, сколько школ и учителей ему понадобится. Если государство говорит, что оно гарантирует «среднее образование» (честнее сказать – «средненькое, усредненное, одинаковое для всех»), то значит, оно совершенно точно знает, какие нужны учебники и какие учителя. Следовательно, государство совершенно четко знает, сколько ему нужно на это денег. И эти деньги должны быть заложены в федеральном бюджете, так как среднее образование гарантировано Конституцией.
Гарантируется именно это: среднее всеобщее обязательное образование. И больше ничего. Все остальное − талантливые дети, специализированные школы, и так далее и тому подобное − по другим статьям бюджета.
При этом, зная, сколько и на какое количество учеников нужно денег, государство может рассчитать сумму, которая требуется на одного ученика в год. И финансировать не образование вообще, а текущее образование конкретного ученика. Осуществляется это через договоры родителей и школы: школа получает финансирование из федерального бюджета, исходя из того, сколько учеников она будет обучать.
Таким образом, школы будет застрахованы от проволочек, от перетаскивания их денег на другие статьи расходы, наконец, от нецелевого использования средств, попросту от разворовывания, а общество (родители) будут знать, что и в каком объеме они могут потребовать от школы. То есть реализуется гарантированное Конституцией «всеобщее среднее обязательное образование».
И уже на эту систему должно накладывается дополнительное финансирование: развитие образования, программы по обучению талантливых и одаренных детей и так далее и тому подобное. Если государству, или региону, или городу, или коммерческой фирме, или общественному фонду, или родителями нужно что-то еще в дополнение к «среднему всеобщему» – они финансируют избирательно школы и программы, гранты и образовательные центры из своих средств.
На сегодняшний день четкость в объемах и источниках финансирования школы отсутствует. Отсюда – разброс и шатание в уровне школ и в их претензиях, отсюда – колоссальный разбег в их требованиях, в требованиях учеников и родителей. Для образования, гарантированного государством, необходима четкость: текущее образование ученика по всей стране должно быть одинаковым, и необходимо его гарантированное финансирование из одного источника – федерального бюджета. Осуществлять текущее финансирование надо не через РОНО, регионы или муниципалитеты, а «через» отдельного ученика: родители выбирают школу, заключают с ней договор на определенный срок обучения, директор отсылает договоры в казначейство и на всех учеников получает финансирование из федерального бюджета. В силу того, что казначейское исполнение бюджета наиболее надежно, деньги по дороге не разворовываются и не отсылаются на другие статьи расходов.
Вопрос о селе
Если с финансированием образования талантливых детей и детей-инвалидов все более или менее понятно – в бюджете подразумеваются статьи расходов, из которых это можно осуществлять, то остается вопрос с обучением обычных детей, но на селе. К деревням применить описанную выше систему затруднительно. Если в школе учатся 15 человек, то явно школе требуется дополнительное финансирование, чтобы выжить. И это уже вопрос к государству: если государству нужны села, оно их поддерживает и финансирует, значит, и дополнительно финансирует сельские школы. Если государству не нужно сельское хозяйство, значит, не нужны и школы. Звучит жестко, но справедливо. Если мы делаем вахтовый режим на Крайнем Севере, значит, мы его делаем. Если мы хотим, чтобы семьи жили там круглый год, значит, мы держим пять учителей на одного ученика и дополнительно их финансируем.
Необходимость изменения системы финансирования образования назрела уже давно. И части этой программы уже реализуются, но пока… «виртуально». Школы финансируются по-старому, но министерства подсчитывают, как это может быть, если мы исходим из суммы на ученика, а не из того, какая школа и где расположена и насколько пробивной у нее директор. Без действительного изменения системы мы не можем говорить о реформе образования: 10 или 12 лет мы учимся в школе, вводим патриотическое образование или нет, готовим в институт или нет. Речь о реформе образования может идти только тогда, когда осуществлена экономическая реформа, позволяющая говорить, что строчка конституции об образовании выполняется четко и полностью.
2. Высшее образование начинается со студента
Что касается высшего образования, то часть проблем здесь аналогична ситуации в среднем образовании: если перестроить систему финансировании, то вуз почувствует себя гораздо увереннее. Сегодня вуз живет за счет студентов. Ректор должен быть уверен, что если его вуз выбирает большое количество будущих студентов, то со стороны государства придет и определенная сумма на их обучение. Пока такой уверенности у ректоров нет, потому что государство дает деньги вузу, исходя из того, сколько оно может выделить на образование по общим меркам.
Чтобы новая система начала работать, во-первых, необходимо определить, сколько денег необходимо на обучение одного студента. Во-вторых, нужно учесть, какими финансовыми возможностями на сегодня располагает страна. И, в-третьих, свести необходимые показатели, и получить ту часть студентов, которую может финансировать государство. Но это только первая, переходная часть реформы вузовского образования, которая бессмысленна без всего остального.
3. Научные школы
Сегодня необходимо создать условия для укрупнения научных школ на базе вузов. Научные школы не могут и не имеют права существовать вне системы высшего образования. И для того, чтобы запустить это процесс, достаточно принять решение, которое даст право на исполнение научно-исследовательских работ по заказу государства только высшим учебным заведениям. И уже вузы будут привлекать ученых из отраслевых и академических НИИ, которые придут в высшую школу и заниматься научно-исследовательской деятельностью, и преподавать.
Очевидно, что государство в сегодняшних условиях не в состоянии содержать вузовскую науку, отраслевую науку и науку академическую. Но вывод, который напрашивается из этого положения, вовсе не том, чтобы уничтожить науку в вузах, превратить отраслевые НИИ в лаборатории при предприятиях, а поддерживать лишь Академию. Необходимо сохранить все, сконцентрировав науку в вузах. Это мировая практика, и точно так же рождались отечественные университеты, так они развивались. Нужно лишь восстановить утраченную логику развития.
Это неизбежно повлечет за собой развитие вузов, их укрупнение, что нужно приветствовать. (И уже следствием таких преобразований станет появление или определение тех самых 50 вузов, которые государство готово частично финансировать.) Крупные, мощные, градообразующие университеты с сильнейшими научно-исследовательскими центрами в своей структуре – это нормально. И это более эффективно, чем сотни мелких новообразованных вузов с разными названиями и аудиториями, но практически с одинаковым составом преподавателей…
У нас будет меньше вузов при большем количестве студентов и преподавателей. В Бостоне всего пять университетов, а студентов гораздо больше, чем во всех вузах Санкт-Петербурга, вместе взятых. И какие это университеты! Один Гарвардский университет занимает значительную часть Бостона как города.
При условии, что научные исследования заказываются исключительно вузам, сильные НИИ объединятся с университетами, но не поглотят их. Это и даст возможность создания серьезных научно-образовательных центров, где будут обеспечены условия для нормальной работы преподавателей и ученых, будет организован поиск молодых и талантливых научных кадров из сегодняшних студентов.
Что же касается академической науки, то я глубоко убежден, что Академия наук должна быть общественным органом, статусным. В нее должны стремиться академики, чтобы получить статус. А сейчас получается, что академия функционирует, как индустрия. И иерархия в индустрии чиновничья, а не статусная. И там – использование недвижимости начинает превалировать, и там – бедность академиков. Бедность академиков и богатство эксплуатирующих недвижимость.
Если государство будет распределять гранты на исследования через вузы, мы получим возрождение научных школ, улучшение финансирования высшего образования, резкий подъем рейтингов наших университетов, что стимулирует интерес к ним не только российских абитуриентов, но и студентов и аспирантов из-за рубежа.
Так финансировалась и наука в России в начале прошлого века: это был золотой век нашей науки − с 1880 по 1914 год. В современной России основной поток финансирования идет через Академию наук, через отраслевые государственные институты. Такая схема разрушает научные школы. Мы предлагаем тем ученым, которые создают свои школы, под имя которых можно получить финансирование, вернуться в вузы. Вернуть в вузы современную технику, создать научные школы, чтобы студенты, еще обучаясь, участвовали в создании новых достижений науки. Мы обозначаем в федеральном бюджете, что все финансирование фундаментальной науки и научных исследований, осуществляемое из госбюджета, идет только вузам. И все, кто хочет получать это финансирование, могут это сделать только через вуз, фактически работая в нем. Таким образом мы значительно повысим качество высшего образования и финансирование науки.
Сегодня идут процессы сближения вузов и НИИ, логика научных школ диктует новые формы взаимодействия между научными коллективами и образовательными центрами. Но важно сделать эту логику государственной политикой, давая шанс вузам не просто выжить, но развиваться и процветать.
4. Интеллектуальная собственность. К этому нужно добавить, что помимо формирования крупных научных школ при вузах важно защитить интеллектуальную собственность, продукт научно-исследовательской деятельности. Ключевым моментом в вопросе развития науки и техники является вопрос интеллектуальной собственности: вопрос, кому принадлежит открытие или изобретение, как может его использовать автор.
На сегодняшний день российские законы не предоставляют ученому реальную возможность пользоваться своими достижениями. Результат очевиден: страна продает, а чаще всего отдает интеллектуальную собственность вместе с человеком, ее создавшим. Наша задача − создать условия, при которых мы будем продавать не интеллектуальную собственность, а результат ее разработки и внедрения – новый продукт. Для этого необходимо ввести интеллектуальную собственность в оборот: создать условия, при которых ученые могли бы распоряжаться собственной интеллектуальной собственностью, вкладывать ее в бизнес – разработку продукта, внедрение и так далее, и тому подобное. Речь идет о необходимости принятия пакета законов, создающих благоприятные условия для интеллекта и уже разработанные Комитетом Госдумы РФ по экономической политике и предпринимательству совместно с Российской академией наук.
. Шаг I. «Открытие принадлежит его создателю». На сегодняшний день государство заказывает исследования на ту или иную научную тему. Оплачивается результат – отчет по теме. Заказчик не может знать, будет ли в итоге произведена интеллектуальная собственность, будет ли сделано открытие или нет. Тем не менее именно государство распоряжается всем, что ученый получит в результате своих исследований. Необходимо сделать так, чтобы интеллектуальная собственность – идея, открытие, изобретение − принадлежала человеку, ее создавшему. Государство не должно претендовать на то, чтобы быть собственником изобретения или открытия. Оно может регулировать или ограничить использование интеллектуальной собственности, если это необходимо, исходя из стратегических интересов. И то − за плату. Такой подход − мировая практика. Мало того, во всем мире государство заказывает исследования в форме грантов. А что такое грант? Это когда результат остается принадлежать исполнителю. Оплачивается только движение в тему, поощрение перспективных исследований. То есть таким образом общество поощряет интеллект.
Шаг II. «Внедрение: бизнес и интеллектуальная собственность». Мало поощрить ученных на создание интеллектуальной собственности, на свершение открытий и изобретение новаторств. Необходимо поощрить бизнес на инвестирование разработки новых технологий, на внедрение открытий. Для этого государство законодательно дает возможность ученым, хозяевам интеллектуальной собственности, вкладывать ее в уставной капитал компаний, занимающихся внедрением. Это приводит к тому, что ученые получают дивиденды с использования своих достижений, а бизнес – уставной капитал, под который можно и нужно привлекать средства.
Таким образом государство защищает себя от распродажи по бросовым ценам результатов труда ученых: создатель открытия или изобретения предпочтет стабильный доход на долгие годы единовременной продаже за спорную цену.
Шаг III. «Налоги и интеллектуальная собственность». В результате того, что ученый получает возможность вкладывать интеллектуальную собственность в уставной капитал компаний, возникает экономическая ловушка, которой тоже необходимо избежать законодательно. Как только интеллектуальная собственность оказывается в уставном капитале фирмы, с нее обязаны платить налоги – налоги с имущества. Следовательно, бизнесу невыгодно приобретать интеллектуальную собственность по реальной цене, что может оказаться препятствием к функционированию всей системы обращения интеллектуальной собственности.
Государство, задача которого не задушить внедрение открытия, а поощрить его, дает возможность платить налоги с интеллектуальной собственности через 5–7 лет, то есть тогда, когда открытие или изобретение начнет приносить реальный доход. Таким образом, пакет таких новых законов не только стимулирует активность ученых и изобретателей, но и формирует оптимальные условия для интереса бизнеса к разработке и внедрению открытий. Это уже реальный шаг к тому, чтобы страна могла предложить мировому рынку не только сырье, но и наукоемкий продукт.
Шаг IV. «Оценка и оформление». Новый закон предусматривает критерии оценки интеллектуальной собственности, разработанные совместно с Российской академией наук, а также условия ее оформления. Важно, чтобы оформление было максимально доступным, а плата - не выше себестоимости этого оформления. А то и ниже. Государство вполне может взять на себя субсидирование процесса оформления, дабы поощрить интеллект на работу внутри страны.
Богатство, как известно, развращает. И природное богатство – в особенности. Сырьевая страна может себе позволить не заботиться ни о чем, кроме как о мировых ценах на нефть и газ. Но можем ли мы себе позволить быть и оставаться сырьевой страной?
В сырьевых странах не развиваются национальная экономика, наука, техника и люди. Во всех сырьевых странах сохраняется и увеличивается разрыв между бедными и богатыми. Уйти от сырьевой страны – это значит создать условия для работы интеллекта на отечественную экономику.
В каком положении у нас сегодня интеллект? В лучшем случае мы продаем интеллект, вместе с его носителем, в худшем – отдаем его, опять-таки вместе с носителем. Нам же нужно создать условия, когда мы сможем продавать результат интеллектуальной деятельности – продукт, технологии, изобретения. Для этого необходимо создать благоприятные условия для развития и работы интеллекта здесь, в стране.
28.09.2007
|
