|
Cоздайте достопримечательность
«Живой» или «мертвый» город – это не термин из дискуссии писателей-фантастов и прочих футурологов. Это напрямую касается сегодняшнего дня Петербурга. Конфликт строителей и защитников культурного наследия, конфликт развития и консервации, конфликт нового и старого…. Так, шаг за шагом, одна из ключевых проблем сегодняшнего дня – что нам делать с культурным наследием - превратилась в банальный спор между сторонниками прогресса и ретроградами. Это ошибка, которая в ближайшем будущем, если уже не в настоящем, может привести к фатальным последствиям, после чего все разговоры о сохранении культурного наследия, как и о развитии города, окажутся бессмысленными.
Сохранять ли город как памятник? Или дать жить ему и дышать, как современному мегаполису? Сдувать пылинки с камней или перестроить все по-новому, с использованием новейших материалов, передовых технологий и революционных архитектурных идей? И тот и другой подход по отдельности вовсе не гарантирует благополучия городу, а, напротив, закладывают фундамент для его гибели. В первом случае, в качестве преуспевающего мегаполиса, во втором - в качестве архитектурной и исторической жемчужины, туристического центра, наконец, культурного центра страны.
Для того чтобы не бросаться в крайности, достаточно вспомнить о том, что наш город, хоть и один из самых красивых городов мира, все же – не уникум. Есть и подобные ему мегаполисы, в которых существовали и существуют подобные проблемы. Важно посмотреть на примеры выхода из похожих ситуаций и понять, что нам подходит, а что – нет.
Правило первое: не бояться сохранять достопримечательности
Без сохранения облика исторического Санкт-Петербурга не будет будущего у Петербурга современного. Памятники сохранять надо. Но не только и не столько камни. В каком-то случае - камни, в каком-то - только фасады, а где-то - и камни, и интерьер, и функцию здания. Все это должно быть соответствующим образом описано, чтобы не вызывать ожесточенных споров и сомнений. А остальной город должен и может развиваться.
Мы подошли к тому моменту, когда развитие города, его финансовые возможности натыкаются на отсутствие нормативной базы для реального учета памятников, на отсутствие паспортизации, которой доверяло бы общество. Это касается и самого главного вопроса – реставрации, регенерации, сохранения памятников. Мы должны описать в каждом случае, для каждого памятника: внешний вид ли мы сохраняем или перекрытие потолка? Камень, который сто лет назад трогали наши предки, или высоту здания? Что мы сохраняем в данном конкретном случае, в данном доме и конкретном памятнике? В законах это должно быть прописано, утверждено, оценено и назначена санкция за невыполнение. Тогда спор между защитниками памятников и строителями будет осмысленным. В противном случае власть этот спор выиграет всегда. А у власти всегда выиграют деньги. Общество проиграет власти, а власть проиграет капиталу. Хотя, если замкнуть круг, капитал в долгосрочной перспективе не заинтересован в утрате памятников, особенно в Петербурге.
Урегулирование всех споров станет возможным, когда будут окончательно подготовлены необходимые законодательные документы и проведена паспортизация памятников. Уже сегодня создана рабочая группа Правительства и Государственной Думы, пакет нормативных актов практически готов. И я думаю, что к осени будут внесены необходимые изменения и в закон «О культурном наследии», и в налоговый и гражданский кодекс, в закон «Об административных правонарушениях», в бюджетный кодекс. С этого момента можно будет уже говорить о цивилизованном и законном решении проблем памятников. Причем не только в Санкт-Петербурге, но и по всей России. Уже сейчас становится понятным, что развитие многих пригородов упирается в неразрешимый вопрос, что делать с той или иной усадьбой-памятником? Строительный бум, бушующий в Москве и Петербурге, захлестывает и другие города страны, где, к счастью, тоже есть архитектурные и исторические памятники, сохранить которые необходимо. Таким образом, решение проблемы памятников для Санкт-Петербурга автоматически означает настоящий прорыв в вопросе сохранения и развития культурного наследия России.
Но мало решить, как мы можем сохранить памятники и обеспечить им гарантированное возрождение. Одними памятниками, даже полностью реставрированными, современный мегаполис удовлетвориться не сможет. Хотим мы этого или не хотим, строить придется. И не надо этого бояться.
Правило второе: не бояться строить достопримечательности
Не надо бояться строить. Только строить не ради застройки вдруг обнаруженного пятачка, а строить так, как строили великие зодчие. Да, я, как и большинство петербуржцев, считаю, что строить в Петербурге можно и нужно, но только не стекло-бетон, не многоэтажки. А ведь, строго говоря, может быть и стекло-бетон…. Если найдется такой же талантливый архитектор, который, подобно Росси, сможет через столетие после возведения одного архитектурного шедевра - Зимнего дворца Растрелли, создать рядом не менее значительное в архитектурном плане здание Главного штаба, причем в совершенно ином стиле, и тем самым завершить уникальный ансамбль Дворцовой площади. Вот если мы уверены, что новый Росси не испортит знаковые панорамы города, то почему бы нет?
Первый подобный эксперимент уже начался в Новой Голландии. Архитектор Алан Фостер предложил свой вариант реконструкции Новой Голландии, который не повторял старое, но сумел сохранить самобытность места. Посмотрим, что получиться. Нет страха, поскольку помимо ультрасовременных и радикальных зданий-«огурцов» Фостера, есть еще Трафальгарская площадь, реконструированная Фостером. Да так реконструированная, что консервативные англичане недоумевают: а что он такого сделал? Она всегда была такая, он только почистил… На самом деле там много сделано, и сделано так как надо: облик, настроение, архитектурная среда площади не пострадали от деликатных вмешательств архитектора. Поэтому, с нетерпением ждем Новую Голландию – возвращения к жизни целого архитектурного комплекса в самом сердце города.
Но заниматься только реконструкцией, даже самой талантливой, для развития города – мало. Надо строить новые здания. Могут ли быть высотки в Петербурге. Могут! Мало того, настоящие высотные здания могут подчеркнуть и украсить панораму города. Я имею в виду панораму города с моря, со стороны Финского залива. Если представить себе вид города с Финского залива – плоский, раскрывающийся перед зрителем берег с филигранной вязью невысоких зданий, и две доминанты: два района, которые венчают две-три остроконечные высотки - район Северной верфи и район Поклонной горы. Это величественные морские ворота города. И если когда-нибудь будет достроена дамба, то третий акцент (как же без магии числа «три») – это высотный район нового порта, который разместиться в Кронштадте. Кронштадт – красивейший город, но строился он не для вида с моря. Его предназначение, как преимущественно военного порта, сделало его «невидимым» для взгляда извне. А новый высотный район имеет право раскрыть этот остров для зрителя, сделать его визитной карточкой города-порта Санкт-Петербурга. Я мечтаю о том, чтобы этот новый район по своей архитектурной силе и масштабности не уступал ансамблю Стрелки Васильевского острова. И именно в высотном варианте. Каждому времени – свои масштабы, и свои высоты. Но для этого вовсе не требуется застраивать небоскребами Невский проспект. Нельзя жить только старым, нужно создавать новое. Кстати, такой проект для Кронштадта - не новость, не моя идея. Это проект градостроителя Кондратовича.
Высотные здания, как яркие архитектурные доминанты нам нужны. Три устремленные ввысь вертикали: шпиль Адмиралтейства, шпиль Петропавловки и гигантский по тем временам Исаакиевский собор – держали на себе все панорамы города, превращая каждую в законченный архитектурный пейзаж. Что бы представлял из себя левый берег Невы без парящего Смольного собора? Чем бы привлекла наш взгляд Театральная площадь, если бы не возвышающийся Никола? Но все это вовсе не значит, что теперь для соответствия современным меркам, надо рядом с Петропавловской крепостью возводить 100-этажный торговый центр, а рядом со Смольным собором – трехсотшестидесятидевяти-этажную башню. В свое время Париж с трудом принял Эйфелеву башню. Теперь – это признанный символ города. Но, что характерно, повторять подобных архитектурных экспериментов французы не захотели. Низенький Париж – остается низеньким Парижем, а вот его деловой центр Порт Дэфанс выстрелил вверх. Но, маленькая деталь, он находится на таком расстоянии от исторической части, что гигантская конструкция высотой около 300 метров оказывается в перспективе всего лишь скромным двойником Триумфальной арки, превращая старый Париж и Большой Париж в единое гармоничное целое.
Используя похожий прием, мы в одночасье устраняем все противоречия между сторонниками высотных экспериментов и консерваторами. Поставьте башню Газпрома не напротив Смольного, а отступив всего лишь 3 километра по той же линии – в район пересечения проспекта им. Косыгина и Индустриального проспекта. Это ровно посередине большого развивающегося района. Проявите талант – создайте там площадь по смыслу и по значению такую же как Дворцовая. И туда будут ездить. Ведь дорога-то прямая – по Невскому через мост на проспект Косыгина. 8 километров от Адмиралтейства, 4 километра от Смольного. Все эти расстояния по современным меркам – незначительны, а для архитектурного облика города – все триста шестьдесят девять вожделенных метра в этом месте окажутся желанной доминантной, которая сможет превратить рядовой район в новый процветающий престижный деловой центр. А напротив Смольного пусть возникнет красивый офисный, торгово-развлекательный центр высотой 23 метра, с башенками по мотивам стиля крепости Ниеншанц - ведь именно на том месте в свое время стояла эта шведская крепость. Зачем соревноваться с достопримечательностями прошлых веков, когда можно создавать новые?
Если бы архитекторы, строящие Петербург, руководствовались той же политикой, что и современные строители, мы до сих пор бы не вышли за пределы Заячьего острова, довольствуясь уплотнительной застройкой. Нет, Петербург создавался с размахом. Так зачем же мы сами себя загоняем в рамки маленького исторического центра, который уже по всем меркам непреодолимо мал для мегаполиса с населением около 5 миллионов?
К сожалению, на сегодняшний день существуют объективные причины, задерживающие строителей в центре. Это несовершенство инфраструктуры. Именно в инфрастуктуру должно вкладываться государство, чтобы частные деньги не стремились подавить старый город. Ведь в действительности, строительство новых зданий в старом центре – не рентабельно. Это тяжело, хлопотно и дорого - болота, плохие грунты, плохой транспортный подъезд, отсутствие парковок. Если будут дороги, газ, вода и электричество – город начнет развиваться вширь.
Но мы ничего не сможем сделать с центростремительными силами, пока город остается разделенным на благополучный исторический центр и унылые спальные районы. Что надо изменить, помимо совершенствования инфраструктуры? Принцип расселения жителей.
Правило третье: высотки и комфортное жилье - понятия разные
И, наконец, самое главное, о чем постоянно забывают в бесконечных спорах «прогрессоров» и «ретроградов». Строить высотки в Питере, где это уместно, красиво и нужно, вовсе не значит поднимать ввысь жилые кварталы. ЛЮДИ НЕ ХОТЯТ ЖИТЬ В ВЫСОТНЫХ ДОМАХ! По всем показателям комфорта и безопасности, многоквартирные многоэтажки – это наследие советского прошлого – вовсе не являются пределом мечтаний городского жителя. Дома-коммуны, где, в идеале, в цокольном этаже - столовая, дом быта и кинотеатр - остались мечтой идеалистов-коммунистов. Каждый человек, оказалось, стремиться жить в своем отдельном доме, где ему одному, индивидуалисту, принадлежат и стены, и пол, и потолок, и котельная, которую он включает или выключает по необходимости, не дожидаясь милости от работников ЖЭКа. Это, безусловно, тоже мечта и вряд ли осуществимая для всех. Но факт остается фактом: самые комфортные города, по международной системе оценки, - это города, состоящие из маленьких домиков на небольших участках.
Самым удобным городом мира сегодня признан Ньютон - часть 4-х миллионного города Бостона. Практически его окраина. Для сравнения, у нас такой район мог бы разместиться около Ржевского лесопарка, по дороге к Ладоге. Этот город - не выше 15 метров, 4 этажа, только индивидуальные жилые дома. И это – не котедджный поселок, а равноправная часть мегаполиса. У каждого домика – маленький участок – 5-6 соток. Естественно, подведены все коммуникации. Город исключительно стандартный – одинаковые улицы, на улицах стоят одинаковой высоты индивидуальные домики, 200-400 метров площади самого жилья. Впереди – палисадник, сзади - детская площадка. Все дома примерно одинаковые по пятну и планировке, но разные по отделке. Плюс здесь же – типовые малоэтажные, но большой площади – школы, торгово-деловые центры и один - два более высоких культурных учреждения. В таком городе Ньютон живет 400 тысяч человек.
Я уже слышу возражения: «Все хорошо, но где взять столько места?». Уж кому бы жаловаться на отсутствие площадей, но только не нам! И оставим в покое бескрайние просторы тайги. Если закрыть глаза на условное территориальное деление «город – область», то эта площадь - расстояние от Ржевки до Ладоги. И это – всего лишь 16 километров. Плюс расстояние от Ржевки до гостиницы «Прибалтийская» - 12 км. И это всего 27 километров – диаметр города. Аналогичный размер Лондона – 45 километров. При этом мы не развиваем город в пустыню, а сокращаем расстояния между Санкт-Петербургом и Ладожским озером – крупнейшим озером мире. И набережная Ладоги – до 15 км протяженностью - становится своеобразным синоним набережных Петербурга: со всеми необходимыми атрибутами: с катерами и яхтами, с белоснежными красавцами-теплоходами у причалов. Отсюда можно будет ходить в Петрозаводск, в Кижи, в Москву…
И это только один из путей, по которому может идти развитие города. Причем, использование такого принципа расселения решает оду из ключевых проблем Санкт-Петербурга и Ленинградской области: развитие производств в Ленобласти тормозит отсутствие специалистов - нежелание петербуржцев работать за пределами КАД. Их можно понять: отсутствие транспортной инфраструктуры превращает поездку на работу в кошмар. При изменении ситуации, территории вокруг города получают шанс для развития, и туда уже можно будет перенести часть промышленных предприятий из зон вокруг Обводного канала. А Всеволожск становится двухмиллионным городом.
6 соток, как один из очевидных путей решения жилищной проблемы, рассматривался давно. Но только сейчас можно говорить о том, что ситуация созрела. Личный автотранспорт, совершенство связи – все это делает расстояния меньше. Осталось только подогнать инфраструктуру под требования времени - и каждый дачный участок может стать основой для создания индивидуального городского, подчеркиваю, дома. Если мы создадим такие условия, при которых семья, имеющие эти шесть соток не будет дискриминирована условиями жизни, по сравнению с живущими в городе, тогда, люди начнут себе строить такое жилье, которое им нужно. И у нас количество выстроенного и модернизированного жилья увеличиться больше, чем мы можем себе представить и запланировать. Какие же это условия? Это, во-первых, условия ежедневной миграции – более свободной, более длинной ежедневной миграции. И, во-вторых, домовая инфраструктуру (газ, вода, электричество) на уровне не ниже, а то и выше городских условий. И это дешевле и выгодней, чем строительство многоэтажки. Ведь если я привлекаю средства людей как дольщиков, то это – риск, сложности, недоверие. А если я подвел человеку газ, электроэнергию, дорогу, - он свой дом сам построит под сегодняшнюю жизнь.
Как говорят специалисты, градостроительство, как наука, пострадала в советское время не меньше генетики. Принципы создания комфортных для жителей городов были принесены в жертву великим задачам и гигантским стройкам. Сегодня нам заново надо проходить то, что архитекторы и градостроители других стран выучили, как азбуку. Города должны быть большими, удобными, просторными, зелеными и красивыми. И не столько за счет наследия прошлого, а именно благодаря современному строительству. Изменение подходов к современному градостроительству – это не просто решение многих насущных проблем. Это уверенность в завтрашнем дне - в том, что нашим детям не придется сносить и перестраивать то, что сооружаем мы сегодня в лихорадке строительного бума. А для Петербурга – это еще и гарантия сохранения города, как такового. Только так мы сможем избежать губительного финансового давления на исторический центр и обеспечить безопасность для культурного наследия, вне зависимости от того, кто и что захочет строить здесь в перспективе.
14.07.2008
|
