|
Страна на грани суицида
Когда у человека нет цели в жизни, он склонен к самоубийству. Когда у страны нет стратегии развития, ей грозит революция.
И классическое определение революционной ситуации − верхи не могут, низы не хотят – не имеет отношения к реальному положению дел, к золотовалютному резерву, экономическому развитию и благосостоянию масс. А имеет отношение только к ответу на вопрос: «А для чего мы все тут?»
Когда ответа нет, возникает соблазн дать его. Поднять знамена и повести за собой. И то, что это мы уже неоднократно проходили, не спасает от повторения.
Соблазн уже возник. Судя по тому, как легко СМИ воскрешают уже несколько забытые пропагандистские приемы, как естественно выполняют отведенную им роль, как непринужденно говорятся правильные речи, возвращение в понятное пространство идеологии протеста не вызывает. Разве только у закоренелых демократов.
Но идеология хороша там, где есть идея. И не просто идея, а плодотворная, способная дать стране не только толкование известных фактов и явлений, а прежде всего − вектор развития. А вот именно с этим дефицит. В это трудно поверить, но на сегодняшний день в этой стране нет человека, который мог бы ответить, куда идем. Наблюдаемые же ныне потуги власти сделать вид, что «все под контролем», лишь обнажают главное: никто не знает, что мы делаем и куда мы двигаемся.
После непререкаемого идеологического диктата прозрачный детерминизм экономики показался чудом – простым ответом на сложные вопросы. Экономические реформы стали претендовать на основу для формирования нового образа жизни. Всем вдруг стало ясно: столько ломали голову над тем, кто виноват и что делать, а надо было лишь дать возможность заработать механизму «деньги − товар − деньги». И потекут молочные реки с кисельными берегами. И будем мы жить не хуже, чем они. Эта наивность первого периода реформ обернулась кризисом образа жизни, который мы наблюдаем сегодня. Экономика не может быть духовной основой для формирования образа жизни. (Тем, кому слово «духовная» представляется чересчур пафосным, позволяется заменить его на термин «идеологическая»). Цель «догоним и перегоним Америку» не может быть целью развития государства. Цель «быть не хуже, чем они» самим своим существованием определяет вторичность субъекта, делит государства на первый и второй сорт. Стремление «сравняться» само по себе основа неравенства. Тем не менее именно так нам предлагали воспринимать преобразования последних лет: «А чтоб не хуже, чем у людей было…»
Идеология ущербности не может удовлетворять здоровых, нормальных людей, каковых, будем надеяться, все же большинство. И неизбежен конфликт, а также метания из крайности в крайность. От прямого подражания − к моделям изоляционизма, от сравнений не в нашу пользу − до провозглашения своего особого пути России. И что совсем парадоксально, эти метания происходят не поочередно, а одновременно. Здесь и стремительное вступление в ВТО, причем настолько стремительное, что отбрасываются в сторону собственные интересы, и планируемое резкое ужесточение визовой системы. Страстный призыв в экономику иностранных инвесторов и нарастающее раздражение к «чужакам», в разряд которых после известных событий попадают не только иногородние, но и иностранные граждане. Наконец, провозглашение принципов западной демократии и жизнь в пугающем соответствии традициям восточного чинопочитания.
Противоречивая интерпретация основного курса, различное толкование решений, всевозможные инициативы снизу в стремлении предугадать желания сверху… Результат функционирования управляющей системы в итоге очень напоминает действия запаниковавшего водителя, который поочередно выполняет все действия, которые ему приходят на ум: то газ, то тормоз, то руль влево, то руль вправо. Результат тот же: даже если что-то иногда случайно и делается правильно, машина все больше уходит в занос. И это факт.
Психология неэффективного управления
Проблема неуправляемости страны вызывает к жизни проекты укрепления вертикали власти, а тем временем открытым остается вопрос: зачем? Добиться эффективного прохождения приказа «сверху» не так сложно. Гораздо труднее сделать так, чтобы эта система давала результат. А для этого необходимо прежде всего ясное понимание каждым звеном, что и ради чего делается, а не только готовность к выполнению приказов. А вот это уже вопрос цели государства, стратегии развития.
Вот простой, показательный свежий пример: в Кремле решили провести современную реформу финансирования министерств: не по бюджету, а по цели. Мол, распишите, какие у вас цели, а мы столько денег и выделим. Ведь главное что? Чтобы цель была достигнута. Вроде все верно. Решили – сделали…. Но не тут-то было. Не смогли министерства расписать свои цели. Почему? Да потому, что цели у них формируются в зависимости от бюджета. На рынке так на рынке: вы нам сначала скажите, на какую сумму вы рассчитываете? Все в зависимости от бюджета заказчика. А заказчик строптивый оказался: хочет знать возможности фирмы, прежде чем решаться на что-либо. И вот тут-то фирма и растерялась. Ведь она сама своих возможностей не знает. Опыта маловато – недавно на рынке, каких-то 20 лет. Да и из тех 15 в постоянном кризисе.
Если же серьезно, то та проблема целеполагания, которая вскрылась в результате попыток преобразований, свидетельствует о серьезнейшем кризисе стратегии государства, последствия которого – крайне сложная и неэффективная система управления. Это же очевидно: если министерства формируют свои цели, отталкиваясь от бюджета, значит, бюджет становится смыслом всего функционирования государства. Это перевертыш, это пирамида, поставленная на вершину. Бюджет не может быть целью, потому что он инструмент. В результате система приобретает крайнюю степень неустойчивости. И придать ей равновесие можно только одним способом – сформулировать цель, верхнюю идею, ради реализации которой и пригодится бюджет.
«Благосостояние − всем и каждому!»
Под этим лозунгом начинались и продолжаются экономические реформы. Для реформ это нормально. Но мы уже говорили, что экономика стала идеологией новой России. Следовательно, неофициально, но вполне явственно лозунг: «Благосостояние – всем и каждому!» формирует сегодняшний образ жизни россиян. Только этот лозунг можно сегодня назвать более или менее озвученной целью государства. Даже безопасность граждан не так декларируется: мол, время тяжелое, как получится. А вот с благосостоянием – тут все четко. Этим начинается и заканчивается каждая речь любого чиновника. Только об этом думают народные избранники, радеют губернаторы, беспокоятся президент и правительство. Соответственно этот лозунг можно воспринимать как руководство к действию. Что и делает предприимчивый наш народ. Теперь давайте проанализируем, как с этой точки зрения воспринимается все, что происходит в стране. Мздоимство чиновников – всего лишь забота о своем благосостоянии, уклонение от налогов бизнесмена средней руки – всего лишь обеспечение благосостояния себе и своим близким, криминальная карьера – а если по-другому не обеспечить себе благосостояния?..
Логика ясна: все мы в меру своих сил занимаемся реализацией поставленной цели государства. А уж как у кого получается – вопрос другой. В конце концов, великая цель оправдывает средства, не так ли? И тогда любой эффективный собственник – герой. И тогда проворовавшийся олигарх достоин памятника, а не судебных преследований. Все это не так далеко от истины, как нам хотелось бы думать. Мы вынуждены мыслить себя в государстве, мы вынуждены соотносить свою жизнь с развитием государства. И если поставлена одна единственная цель, мы будем ее выполнять, какой бы она ни была.
Насколько эта цель соответствует цели государства – это уже тема для другого разговора, в котором невозможно обойти вопросы смысла существования современного государства как такового.
История сделала свой новый виток. Что бы там ни говорили историки о спирали, что бы там ни твердили религиозные мыслители о возвращении на круги своя, как бы ни сокрушались поэты о том, что ничто не ново под луной, о ХХI веке вернее судили фантасты. Мы живем в мире, в котором слишком много нового для нашего консервативного человеческого мышления, не говоря уже о сознании политиков той или иной страны. Мы живем в мире, где государства стремительно утрачивают свои прежние функции и лихорадочно приобретают новые. Мы живем в мире, где геополитическое устройство начинает определяться не границами, а чем-то более эфемерным, но гораздо более значительным. Мы живем в мире, где ресурсы становятся все более виртуальными, границы − прозрачными, а трагедии – реальными. Мы живем в мире, где еще не дан ответ на вопрос: а зачем нам сегодня государство?
Границы стираются, а государства остаются
Как это было? Просто и естественно. Вот моя территория, вот мои ресурсы. Я не хочу, чтобы кто-то чужой пришел и у меня все отнял. Я объединюсь с другими и передам им функции охраны меня от чужаков. За это я буду их кормить. И так далее и тому подобное. Границы менялись, армии росли. Функции государства расширялись.
Постепенно индивид делегировал все больше функций государству, жертвуя и определенной степенью своей свободы. Государство теперь регулировало вопросы распределения ресурсов, вопросы денежного обращения – вся экономика, образование, вопросы права и вопросы безопасности. Так продолжалось довольно долго. Ровно до той поры, пока вопрос безопасности не перестал быть вопросом охраны границ. Сегодня воюют не армии и гибнут не солдаты. Сегодня война объявлена мирному населению. В то же время многие вопросы экономической жизни решаются сегодня на уровне международных договоров, а также внутри страны – всевозможными межотраслевыми ассоциациями. Если не держаться очень за эту функцию, экономика разберется сама с собой. Законы уже написаны. А как же налоги? Разве не функция государства надзирать за выполнением налогового законодательства? Все верно. Но только в том случае, когда у общества есть ответ на вопрос: а зачем существует государство? Я согласен кормить армию, которая защищает меня. Но за что я кормлю чиновников государства, если моя безопасность не гарантируется? Зачем мне государство? Как мы поделим функции? Если с обеспечением собственного благосостояния я справляюсь самостоятельно, причем вопреки, а не благодаря действиям государства, то что делает государство?
И чем больше мы будем задумываться о роли современного государства, тем больше недоумения она будет вызывать.
И это не только российская проблема. В России ситуация усугубляется тем, что нет базы, на которой мы могли бы спокойно жить, как жили, оставив правительству самому решать свои проблемы. Традиции и образ жизни – не пустой звук в ситуации, когда отсутствует жесткая необходимость существования государств. Единая Европа, единая валюта, единая экономика держатся только за счет того, что входят в эту Единую Европу самобытные страны, которые населяют самобытные индивидуальности, не стремящиеся отказываться от своей самобытности. В России держаться не за что. А цель государства, предложенная нам на современном этапе − «Жить хорошо, как на Западе», − делает существование этого государства бессмысленным. Ну а дальше остается только стонать о недостатке патриотизма.
Исправить ситуацию могла бы осознанная роль государства. Но для этого требуется определенное усилие.
Коммунальная страна
В начале 1990-х, когда развалился Союз, Россия с удивлением обнаружила, что она – многонациональное государство. Не то чтобы мы об этом не знали. Но как-то значения не придавали. 70-летняя интернациональная пропаганда делала свое дело. А между тем загнанное глубоко вовнутрь национальное самосознание, впрочем как и национальные комплексы, ждало своего часа.
Но стоит лишь дать им шанс, как начинается абсолютная неразбериха. На смену безликому интернационализму приходят не две, не три, а сотни национальностей. Посудите сами: в Дагестане нет такой национальности − «дагестанец», зато есть порядка двух десятков национальностей и народностей, которые проживают на территории Дагестана. Обратная ситуация: когда люди одной национальности проживают на территориях многих республик тоже не редкость. И в итоге мы получаем полную какофонию образов жизни, вероисповеданий и языков, которые, кажется, невозможно объединить ради реализации одной цели государства.
Нельзя сказать, что такая ситуация уникальна. Это было бы признаком мании величия – отрицать, что и другие государства, в том числе европейские, складывались из многих народностей. Но сегодня их делает монолитными образ жизни: то, что, кстати, находится в зависимости от декларируемых целей государства. А в нашем случае образ жизни – та же переменная в уравнении, как и все остальное.
И тогда еще более остро встает вопрос определения целей государства. Ведь в этой ситуации навязывание целей сверху (а значит, и навязывание образа жизни) неизбежно подразумевает диктат. Без вариантов: уже не осознанная необходимость жертвы некой степенью своей свободы, а откровенный диктат. Невозможно нас всех таких разных одинаково осчастливить. Неизбежен повтор уже, как мы надеялись, пройденного урока.
Получается неприятный выбор: либо отсутствие цели и тогда неуправляемое государство, все более приближающееся к идеалу анархистов, либо придуманная и навязанная цель, которая неизбежно приведет нас в «тюрьму народов». Но не бывает безвыходных ситуаций, бывает неправильный угол зрения.
Плюс на минус
Мы полюбим всех, и в ответ – они нас.
Это самое лучшее: плюс на минус.
Иосиф Бродский
Как уже говорилось, кризис понимания необходимости государств вместе с непониманием, как жить в новых условиях, когда границы прозрачнее, технологии совершеннее, а угрозы реальнее, − явления общие для европейской цивилизации сегодня. На смену конфликтам межстрановым, которые являлись прекрасным цементом для внутреннего построения государств, сегодня приходят конфликты межцивилизационные. Выстраивать взаимоотношения при тесных контактах разных цивилизаций мир еще не умеет. Несмотря на всю предшествующую историю, такого опыта еще не было. На различных этапах новой истории, либо цивилизации существовали, не соприкасаясь друг с другом (по причине технического несовершенства средств связи и перемещения), либо возникали отношения управления и подчинения. Сегодня требуется новая схема равноправного общения цивилизаций в едином мировом экономическом и информационном пространстве.
И здесь оказывается, что только Россия являет собой пример сосуществования нескольких цивилизаций на одной территории, а значит, может поделиться опытом. Если неопределенный образ жизни, религиозные и национальные различия, многообразие традиций воспринимать не как недостаток, а как уникальную возможность для создания новой модели взаимоотношений между территориями, мы можем легко найти плюсы во всех перечисленных минусах современного положения дел. И уже ориентируясь на то, что же Россия может предложить миру сегодня, выстраивать новую стратегию государства.
Но для этого необходимо, прежде всего, отказаться от пагубной идеи создания и навязывания цели «сверху».
МИССИЯ ВЫПОЛНИМА!
Если нет возможности предложить решение «сверху», необходимо найти его «снизу». В нашем случае это не бесформенные народные массы, а единицы, которые и составляют собой многообразие и уникальность России – регионы. «Регионы» − пусть в этом слове будут и отдельные города, и субъекты Федерации, и районы. Не следует привязываться к существующему территориальному делению. Та задача, выполнение которой будет предложено, разделит территории не по формальным признакам, а по самой сути – по роли той или иной территории в жизни страны.
О чем идет речь? О «кастинге».
Каждый регион на территории государства выполняет свою строго определенную функцию. Если эта функция или роль отвечает «задаткам актера», мы имеем успех. Если нет – нахлебника.
Развитие страны во всех смыслах этого слова − экономическое, культурное, научное, техническое, военное – не может складываться из приказов центра и слепого подчинения на местах. Только осознанное движение к внятной цели каждой из частей целого дает результат. Найти эту цель и означает понять свою роль, осознать предназначение, обрести стимул комплексного развития города, региона, страны.
Исходя из исторических особенностей, природных условий, геополитического положения, национального, возрастного и социального состава населения каждый регион в состоянии ответить, какую функцию он способен выполнять в пространстве страны. Какой миссией он наделен в этом конкретном государстве? Какое предназначение имеет? Если мы находим эту миссию и, отталкиваясь от нее, прописываем, что может регион, как он должен развиваться и что ему нужно для полноценного существования, мы получаем вразумительные стратегии развития территорий, которые складываются в стратегию развития государства. Более того, мы одновременно получаем и исчерпывающий ответ на вопрос о функции государства: управление, распределение ресурсов в зависимости от роли регионов, определение значений и стратегическое стимулирование развития тех или иных территорий. А кроме того, возникает мощная духовная основа для движения вперед: определение смысла существования региона автоматически означает определение смысла проживания людей в этом регионе, а это уже почти решение вечной проблемы: «А зачем мы все тут?..» Российский опыт ХХ века показал, что исключительно прагматичный подход к построению государства не работает точно так же, как не работает исключительно идеологический. Следовательно, нужен компромисс.
Игра «Найди свою ″фишку″»
Если сегодня проанализировать наиболее успешные территории и регионы страны, то помимо благоприятных условий и хороших ресурсов мы в обязательном порядке найдем если и не перспективную стратегию, так некую «фишку» − ключ к комплексному развитию.
С самого начала реформ Великий Новгород и Новгородская область обладали наилучшим инвестиционным рейтингом. Соседняя же с ней Псковская область (вроде тот же регион, те же условия) и сегодня неинтересна инвесторам. Благодаря чему так выигрывает Новгород? Благодаря разумной политике властей? Благодаря везению? Случаю? Благодаря тому, что с самого начала Новгород позиционировал себя как древнерусский город с богатыми традициями демократического правления и бойкой торговли. Один из ганзейских городов – вот магистральная идея, которая сформировала город и область такими, какие они сегодня есть. Город, еще в Средние века присоединившийся к купеческой гильдии Европы, торговый город, предприимчивый и вместе с тем древний, сохранивший уникальные исторические памятники. Вспомнив и возродив свое историческое предназначение, Новгород уже в современности нашел реальную поддержку так называемых ганзейских городов, ощутил их участие и в экономике региона, и восстановлении исторического наследия. Только ли из-за красивого названия «ганзейский»? Красивые слова – ноль, если за ними не стоит ориентация всей жизни города на возрожденное предназначение, на свою миссию, роль, смысл существования.
Можно искать вовне причины сегодняшнего интенсивного развития Санкт-Петербурга − финансовый навес над недвижимостью в Москве, благосклонное внимание федеральной власти. Но пока город пытался идти не по своему пути − «банковская столица», «спортивный центр», – у него ничего не получалось. Только озвучив главную идею, ради воплощения которой он строился – «окно в Европу» в современном формате, − Санкт-Петербург получил серьезный стимул развития. И сегодня здесь интенсивно развивается все, что олицетворяет российско-мировые связи, обмен опытом и информацией: порт, новые предприятия мировых компаний, крупные инвестиционные проекты, наука и культура.
Предназначение региона, его миссия – это и есть соединение имеющихся ресурсов и понимания перспективы. Это и экономические доводы, и доводы идеологические. Экономика начинает работать там, где есть перспектива развития. А перспектива появляется, только если озвучена идея, как это будет завтра.
Принцип «груздя»
Любой руководитель знает: хорошее управление это не тогда, когда сказал – и тот, кому сказал, выполнил. Эффективное управление − это когда объяснил задачи – и все делают свое дело, так, как его понимают. При построении страны не от приказов центра, а от предназначений регионов рождается принципиально новая структура управления, не сравнимая по своей эффективности с прежней моделью.
Механизм следующий: если регион (организация, человек) объявляет о своем предназначении, своей миссии, объявляет ресурсы, какими он обладает, и называет, в какой степени он в состоянии выполнить эту миссию своими силами, становится ясно, что если мне, стране, от этого региона нужно что-то большее, я заинтересована его финансировать в таком-то и таком-то объеме. Таким образом, роль государства в этом случае – регулирование. Министерства прописывают свои цели, ориентируясь на миссии тех или иных регионов, имея в виду, безусловно, развитие каждого из них на благо всей страны.
Таким образом, страну интересует не национальность, не нации, не традиции и образ жизни, а только предназначение, которую будет выполнять территория. И если регион сам определяет свое предназначение, он и отвечает за реализацию. Назвался груздем − делай. И, что характерно, когда сам назвался груздем, а не назначили, так как-то и в кузов легче лезть.
Что меняется? Меняется вектор целеполагания. Уже не московский центр, равноудаленный от всей России (невзирая на географию) самой спецификой своей жизни, диктует регионам, что надо делать и как надо жить. А регионы, определяя свою роль в жизни страны, стимулируют развитие новых взаимоотношений, деловых контактов, рыночных механизмов, привлечение инвестиций и прочее, прочее, прочее. В этом случае мы уходим от порочной системы «выпрашивания» денег из федерального центра на красивые проекты. В этом случае главное – создание условий для развития региона в выбранном направлении. Если направление верное – развитие пойдет само. От центра требуется только поддержка предъявленной миссии.
Сегодня наиболее эффективно развиваются те регионы и города, которые хотя бы задумались о своей функции сегодня и завтра, те, кто проделал работу по созданию сценариев развития, и те, кто сохраняет свою самобытность. Но все это пока на местечковом уровне. Необходимо с позиции государства объявить о востребованности миссий регионов, о потребности в понимании предназначений территорий. Только тогда можно будет наконец решить проблему умирающих населенных пунктов, потерявших всяческую основу существования после банкротства градообразующих предприятий. Если понять, что не предприятие придает смысл существованию территории, а наоборот, можно увидеть процветающими и Ростов Великий, и Старую Ладогу, и Псков, города Поволжья и Дальнего Востока, территории Русского Севера и Сибири.
Не исключено, что есть регионы, которые не смогут обосновать свое предназначение. Не исключено, что будут регионы, которые объявят несколько миссий. Именно в объединении роли каждого и выстраивания системы взаимоотношений будет состоять наиважнейшая функция государства, выполнить которую не смогут никто и ничто кроме него.
Выход из тупика
Именно в плоскости поиска предназначения территории (то есть смысла проживания на ней людей) находится решение всех наиболее больных вопросов современной России, более того − ключевых мировых проблем.
Вокруг чего сегодня сконцентрированы горячие точки? Кто-то скажет – нефть, кто-то – исламский терроризм. И те, и другие будут правы. Так как всякая война, в том числе и террористическая, имеет экономическую основу. Но не всякая экономическая основа – решающий фактор для войны. Доводом в пользу того, что войну еще нужно развязать, а для этого нужен повод, может быть простой пример: в Арабских Эмиратах есть и нефть, и ислам. Но нет терроризма. А в Афганистане может не быть ничего, а война будет. И причина – не экономическая, а идеологическая: именно в войне местные жители реализуют свое предназначение, только в войне они знают, как жить и выживать. Надо ли говорить, что вот уже 10 лет отдельные области нашего Северного Кавказа развиваются по тому же сценарию?
Экономика формирует стиль жизни. Но определяет его нечто менее конкретное, но значительно более действенное: если народы Северного Кавказа на протяжении веков воспитывали в себе качества воина, то для того, чтобы превратить их в мирных земледельцев, потребуется не только много средств, но и бескомпромиссные шаги, как, например, переселение целого народа из одного региона в другой… А если мы хотим не извратить природу региона, а использовать его ресурсы, не навязать свою волю населению, а предложить ему эффективно использовать то, что оно умеет, тогда мы можем предложить некоторым регионам функции… защиты населения страны от терроризма, за хорошее вознаграждение, конечно. В виде экономической стабильности, высоких зарплат, развития и процветания городов и сел. Безумная идея? Не более чем казачество или чеченские отряды на службе в царской армии. Не говоря уже о легионерах Рима или наборном войске Чингис-хана. Скажете, что теперь-то мы слишком цивилизованны для таких одиозных решений? Тогда стоит освежить представление о своей цивилизованности и проанализировать, что творится сегодня в горячих точках, вспомнить последние теракты. Цивилизованность не в красивых книжках и законах, а в строчках новостей. Какие новости, такая и цивилизация.
Впрочем, простое решение сложной проблемы – всего лишь мечты. Тот гордиев узел, что завязывался на протяжении истории на Северном Кавказе, не разрубить одним, даже самым неожиданным и революционным решением. Но искать нестандартные пути разрешения тупиковой ситуации – единственно верная стратегия сегодня.
Тем не менее, если даже мы не говорим о моментальном устранении самых болезненных точек, то нормализация экономического положения других регионов, возрождение умирающих территорий − это реальность при «миссионерском» подходе.
Мультиэффект
Сегодня не нужно уже изобретать велосипед: все инструменты и механизмы принятия решений разработаны. Но они не работают. Политическая воля «ХОЧУ!» (пусть даже это самое правильное и верное «хочу!») упирается в административный аппарат и тонет в нем. И возникает потребность реформировать государственное устройство. И прогрессивно задуманная административная реформа оборачивается ничем. И обществу продемонстрирована слабость власти. И рождается соблазн власть «усилить». Но сила власти вовсе не в том, чтобы переломить ситуацию, а в том, чтобы заставить работать имеющиеся условия на главную идею. А идея эта и может родиться в муках определения каждым регионом своего места на шестой части суши. Не о географических координатах идет речь, разумеется.
Осознанные и заявленные миссии регионов дополняют друг друга, формируя новые цепочки деловых взаимоотношений и складываясь в итоге в цель и новую идеологию государства. Таким образом, возникает серьезный стимул развития государства в выбранном и озвученном направлении. Надо ли убеждать граждан страны, 70 лет просуществовавшей на голой идее, что обретенная цель и идеология государства являются мощным основанием для интенсивного развития, для реализации перспективных проектов на благо всего населения? А если еще учесть, что все перечисленное, как и каждая миссия отдельного региона, далеко от пустой идеологии и имеет под собой серьезную основу в виде ресурсов регионов, их возможностей, реального потенциала?
В экономике есть такое понятие − «мультиэффект». Это когда к объявленному бизнес-проекту присоединяются все новые и новые партнеры, увидевшие свой интерес в перспективе. В итоге проект и окупается быстрее, и оказывается значительно более выгодным, чем рассчитывали организаторы. Точно так же и здесь: объявленная миссия региона не только стимулирует местные элиты на реализацию новых проектов, но и формирует условия для развития других регионов, заинтересованных в миссии данного. Так, например, форсирование реализации предназначения Русского Севера как региона «поморов» приведет к восстановлению Северного морского пути, строительству новой железной и автомобильной дорог в этом направлении, развитию судостроительных предприятий в Петербурге и Архангельске, увеличению грузопотока, росту деловых контактов, притоку инвестиций и так далее и тому подобное. Подобный проект даст толчок развитию не только северных территорий, но и всего Северо-Запада, центральной России, Дальнего Востока − страны в целом. И таких примеров может быть множество.
Объявление своих миссий регионами позволит соседям увидеть собственные перспективы в ином ракурсе и уже выстраивать собственные планы развития, опираясь не на прошлое, а на будущее.
До сих пор мы планируем, оглядываясь на те ресурсы, какие мы имеем к моменту планирования. Это бессмысленно. Как бессмысленно накапливать чрезмерный резерв «на черный день», ориентируясь на сегодняшние расчеты возможных кризисов: если ничего не предпринимать, кризис наступит и все равно накопленных средств будет мало. Только обладая представлением о том, что может быть и должно быть при условии интенсивного развития страны, можно разработать разумную перспективную стратегию, которая в состоянии привести страну, город, территорию, регион к благосостоянию и процветанию. Все остальное означает в лучшем случае стагнацию, если не регресс.
Государство на данном этапе развития − на точке «неуверенного» выхода из кризиса − не имеет права «спокойного планирования». Только интенсивные толчки вперед − к инновационной экономике, к развитой инфраструктуре, к высокому уровню жизни − могут гарантировать нам стабильность в будущем. А это значит, что необходим инструмент, который позволит увидеть собственные возможности, ощутить потенциал, понять ресурсы и просчитать варианты перспективного развития. Таким инструментом и может стать объявление миссии каждого из регионов.
Другими словами, речь идет о необходимости увидеть собственное будущее таким, каким хочется его видеть, и таким, каким оно может быть. Но придумать одно большое светлое будущее для большой страны невозможно, не нужно и, как мы знаем, просто вредно. Завтрашний день государства может и должен постепенно складываться из «завтра» его регионов, а те в свою очередь – из маленьких «завтра» их граждан. И в этом случае есть шанс избежать противоречий и получить не только внятную перспективу развития, но и общественное согласие с выбранным направлением пути.
28.09.2007
|
